Уроки жизни

Я пишу эти строки, глядя на лежащие у меня на столе фотографии этих несчастных людей. Каждый из них несёт на себе следы перенесённых пыток. У одного отрублены ноги, у других — руки. Тут есть ребёнок, лицо которого светится красотой и умом, выдающимися даже по европейским стандартам. Ему отрубили руку. Другой, без правой ноги и левой кисти, глядит перед собой со странной, изумлённой задумчивостью. Вот они, люди, которым мы именем Всевышнего гарантировали безопасность. Под каждым из этих фотоснимков можно было бы написать: «Гарантировано — вами».

Все эти ужасы сейчас приобрели широкую огласку. Даже частично отрицать их стало никак невозможно. Истинность фактов подтверждена многочисленными источниками, в том числе шведскими, бельгийскими, американскими и британскими миссионерами, официальными консульскими сводками, отчётом бельгийской комиссии 1905 года, рассказами вернувшихся из этой страны офицеров. Но прежде всего — неопровержимыми свидетельствами неподкупного «кодака». Вся эта история, повторяю, приобрела широкую известность. Но о том, что творится в Конго было известно уже 14 лет — по крайней мере, каждому, кто удосужился бы ознакомиться с имеющимися свидетельствами. Когда же наконец мы перейдём к действиям?

Каждый день приносит известия о новых преступлениях. В этом году поставки каучука в Европу стали интенсивны, как никогда прежде. Система, обеспечивающая подобное ускорение, защитить себя способна только террором. Сообщение консула Тезигера, опубликованное год назад, свидетельствует о том, что тиски террора сжимаются; в рабство ввергаются всё новые племена. Люди здесь эксплуатируются с такой жестокостью, что не успевают обрабатывать собственные поля, из-за чего на страну надвигается опасность страшного голода. Таково содержание последнего официального сообщения нашего представителя. И тем не менее мы ничего не предпринимаем.

В прошлом году, когда Бельгия объявила о том, что берёт на себя осуществление контроля над всем каучуковым бизнесом, появилась надежда хотя бы на изменение методов получения данного продукта. Но этого не случилось. Мсье Ранкэн, министр Бельгии по делам колоний, со всей откровенностью заявил, что перемен не предвидится. И — отправился в Конго, пообещав доложить затем о состоянии дел. Но он сам в прошлом — концессионер и, выступая в Парламенте, горячо защищал существующую систему. Это всё равно, что поручить Рокфеллеру расследование злоупотреблений в компании «Standard Oil»! Неужели мы, как малые дети, позволим обмануть себя подобными фокусами? Разве трудно предугадать дальнейшее развитие событий? Мсье Ранкэн вернётся к Рождеству. Тем самым — даст конголезским правителям шесть месяцев, чтобы окончательно раздавить страну в своём кулаке. С обнародованием доклада его торопить не станут — вот вам ещё шесть месяцев. Далее начнётся законотворческий процесс: он также потребует времени. Закон необходимо будет внедрять постепенно — одним словом, дело пойдёт по наезженной колее. В течение всего этого времени будут продолжаться убийства, издевательства и вымогательства: таким образом, и без того богатый король станет ещё богаче, а горстка компаний обеспечит себе 300-процентную прибыль. Смирившись с необходимостью ждать от визита мсье Ранкэна каких-либо практических результатов, мы заранее соглашаемся на предстоящую трёхлетнюю кровавую оргию во славу алчности.

Что же следует предпринять? Во-первых, наша страна должна выпустить и представить главам мировых держав один исчерпывающий официальный документ с требованием созыва Европейской конференции на предмет лишения Бельгии права протектората, которым она злоупотребила. Эта конференция должна будет принять новые меры (возможно, создать международное правительство или разделить территорию африканского государства между его соседями), которые гарантировали бы справедливость в отношении многострадальных туземцев. Сэр Эдвард Грей в достаточно туманных выражениях намекнул нам на таящуюся тут опасность. В чём же она может состоять? Кто решится взять под свою защиту виновников этих кровавых злодеяний? Может быть, Германия, граждане которой социальную безмятежность считают нормой? А народ, гордящийся Вильгельмом Вторым, обстоятельствами его частной жизни и общественной деятельности, разве поднимется он на защиту короля Леопольда? Может быть, это сделает Франция, где родилось само понятие благородства? Или Соединённые Штаты, которые в той же степени, что и мы, ненавидят жестокость и несправедливость? Где же кроется это пугало призрачной опасности? В любом случае нам следовало бы его рассмотреть поближе. Вот только существует ли оно в действительности? Разве честное и самоотверженное ведение дела с нашей стороны не упразднит его навсегда?