Уровень опасности

В любой момент, хоть днем, хоть ночью разбуди и спроси Игоря Васильевича про его отношение к коррупции, ответ был бы всегда один: надо с ней бороться. И это был бы искренний ответ, потому что никаким другим не мог бы быть ответ порядочного человека. А Игорь Васильевич считал себя порядочным человеком. Как же тогда получилось, что, давая такой ответ, он тем не менее был частью этой самой коррупции? То есть именно с ним и надо было бороться. Но, грехи свои признавая, Игорь Васильевич хоть и готов был в них покаяться высшему судье, совсем был не готов каяться перед земными. Потому что судьи земные краткосрочный мандат на отпущение грехов получили не в том окошке и не от того владыки, с решением которого Игорь Васильевич мог бы и смириться. Понятная ему в целом и даже близкая сердцу борьба за укрепление порядка в стране началась без объявления войны и даже без предъявления ультиматума. То, что борьба за наведение порядка невозможна без перехода собственности из одних рук в другие, Игорь Васильевич, слава богу, понимал. То, что для достижения высоких целей, как и при строительстве храма небесной красоты, будет много грязи, и суматохи, и поломанных ног, и рабочие будут жить в барачной грязи – хоть древнеегипетские рабы, хоть нынешние Равшаны, понимал тоже. Была ли обида, что не на той стороне оказался? Ведь не по убеждениям выбирали, а по случаю. Как семьдесят пять лет назад пьяницы и горлопаны раскулачивали тех, кто справно работал, так и теперь тоже. Таковы законы революции. И это лишний раз приводило к мысли, которую не было времени до конца додумать: это не новая революция, а все еще та, и она продолжается. Взбаламутили тогда великую страну, и сколько раз казалось, что все уже – отстоялось, а получается, что нет. Один раз миллионы выкосили, другой, а все равно тлеет искра, и достаточно лишь легкого порыва ветра – и снова появляются откуда ни возьмись и за десять лет всему обучаются, хоть его Лешку с Настюхой взять, а потом опять все сначала.

Напоминание о детях отогнало другие мысли, кроме очень практических. Если ураган пройдет стороной или краем лишь зацепит, детей надо отправлять за границу, Настю так уж точно. Пусть лет пять пересидят там, глядишь, дележ этот будет последним, тогда можно и возвращаться. А лучше и не ждать никакого урагана, куда его там ветер понесет, пока есть время все это решить. Но главное, конечно, готовиться к отпору и решать, что делать с бизнесом. Игорь Васильевич вместе с сыном были единоличными владельцами компании, которую за непрозрачностью операций по-научному оценить будет трудно, но она точно тянула не меньше чем на двадцать миллионов. Оборотной стороной было то, что за минусом удовлетворения жизненных потребностей, пусть и не малых по областным меркам, Игорь Васильевич все инвестировал в развитие бизнеса. То есть всей недвижимости и было, что своя квартира, дом – хороший, но именно дом, а не дворец, да квартира, которую купил сыну год назад. Собирался покупать дочке квартиру в Москве, но там в приличном районе меньше чем за полмиллиона и смотреть было не на что. Бизнес рос, доходы компании росли, но цены на квартиры, машины, дома росли опережающими темпами, что могло означать только одно: доходы целевой аудитории росли куда быстрее его доходов, раз все за такие деньги покупалось. Продолжая логически эту цепочку – его место в списках должно было быть не в первых сотнях да и не в первых тысячах. Отсюда и корневая ошибка во всех дальнейших рассуждениях – что список начнут читать с первой страницы. А на деле открывают его там, где закладки лежат. И кто этими закладками распоряжается, никому не ведомо.

За всеми этими мыслями доехал до офиса. Телефон непривычно не звонил, только жена один раз ближе к обеденному времени спросила, придет ли домой обедать. Пообедать было бы неплохо, но встречаться сейчас с глазами жены было совсем невозможно. Поняла бы сразу, что беда, и начала бы изводить себя. Так нельзя. Сегодня, наоборот, прийти нужно как можно позже, чтобы если и почувствует что, то на усталость списать.