Уровни абсурда

Патлатый сжал губы и полез правой рукой в пазуху. Захар напрягся, ожидая от этого действия какой-нибудь подлости. Но рука лазутчика вынырнула наружу лишь с небольшим мешочком. Трясущимися пальцами патлатый развязал тесемку и высыпал в левую ладонь кучку призывно звякнувших монет. У Захара глаза полезли на лоб. Даже в неярком свете факелов было видно, что в руке у лазутчика тускло блестело золото!

Захар вспомнил, что обычно жалованье платили серебром. Раз в год голова выдавал рядовым стрельцам целых четыре рубля (в Москве давали десять, но — столица есть столица). В прошлом году, правда, жалованье выдали медью, и мешок с монетами пришлось тащить в стрелецкую избу с натугой. Но золото стрельцы видели только во время войны, когда потрошили вещи поверженных врагов. Войны же давно не было.

Захар завороженно смотрел на ладонь патлатого, пересчитывая в уме медяки, полученные в прошлом году, и пытался сообразить, сколько же рублей сейчас находится перед ним. Сообразив, стрелец впал в тяжелый ступор.

Рука патлатого медленно и нежно выдвинулась вперед, и золото заблестело перед самым носом Захара.

— Возьми, — свистящим шепотом сказал патлатый. — Здесь двадцать турецких динаров. Это огромные деньги.

Захар с корточек грохнулся на колени и промычал что-то невразумительное. Патлатый, ерзая задом, переместился поближе к стрельцу и, толкая руку вперед, зашептал навязчиво:

— Пойми ты, я все равно должен здесь пройти! Ты можешь сейчас взять эти деньги, рубануть меня саблей и перебросить через стену. И никто ничего не узнает. Лез, понимаешь, вор через стену, стрелец защитил Город от супостата, — честь ему и хвала! Но ведь ты не такой. Ты — не злодей. У тебя на лице это написано. Потому говорю тебе — возьми деньги, а я пойду себе потихоньку. Я ведь не враг и Город не спалю…

Захар, слушая горячечный бред лазутчика, видел в своем мозгу совсем несообразные с происходящим картины. Он просто прикидывал, что и куда девать. Если, например, дать Ваське Кривому золотой (а лучше — два), то полусотник сразу же забудет все прегрешения Захара и даже лестница, прилетевшая ему в голову, никак не испортит их дальнейших взаимоотношений. Но был еще сотник…

Стрелец, пересчитав все по-новому, решил, что Ваське нужно дать сразу пять динаров. Пусть сам решает, сколько сунуть сотнику, а сколько оставить себе. Захар почему-то был уверен, что Кривой в этом вопросе не прогадает. Ну а полковой голова (пятисотник) вообще ничего не узнает о ночной пальбе из пушки. А если даже и узнает, то сотник что-нибудь соврет ему по этому поводу. И вообще, какая разница, что там дальше будет? Деньги уплачены? Да. Все! У каждого кулика свое болото. Нечего башку по этому поводу напрягать. Тем более — остается еще пятнадцать монет! В крайнем случае — пятисотнику можно будет дать сразу пятерку. А десятка останется!

Захар представил себе свою жену в длинной собольей шубе и улыбнулся. Тут же возникла перед ним попадья Варвара в рясе, отороченной горностаевым мехом, и улыбка слетела с его губ.

Патлатый тем временем подобрался совсем близко к своему стражу. Он, жарко дыша, шептал и шептал:

— Ну что ты, служивый, возьми и отпусти меня, несчастного…

Захар забрал у него из руки монеты и сказал:

— Уговорил, бес лохматый. Иди отсюда.

— Ноги развяжи сначала, — обычным противным голосом сказал лазутчик.

Захар освободил его ноги от пут. Тот встал и нагло поинтересовался:

— Где тут у тебя лестница?

— Вон там, в двадцати шагах справа, — ответил стрелец.

— Ну-ка, проводи меня! — приказным тоном повелел патлатый.

— Сейчас, — ответил Захар, вставая в полный рост. — Провожу обязательно. Только пинками. Полетишь, как дрозд по весне. И лестница не понадобится.

— Не надо, — миролюбиво сказал патлатый. — Я уж как-нибудь сам.

Он, не попрощавшись, побежал в указанном Захаром направлении. Через минуту его шаги дробно застучали по лестнице, и после этого наступила тишина.

Захар, улыбаясь, смотрел на полную луну, опять выглянувшую из-за туч. Неожиданно поднявшийся теплый ветер дул ему в спину и никак не напоминал о Тобольске. Но вдруг случился порыв, и уши Захара уловили странные звуки, которые сложились в одно слово. И слово это звучало так:

— Прошел… прош-шел… прош-ш-шелл…

Шелест ветра

— Один-ноль.

— Теперь моя очередь ходить.

— Нет. Раз я победил, значит — выбираю. Поэтому ходить опять буду я.

— Хорошо. Только что-то бедно у тебя получается. Фантазии не хватает. Одно слово — демиург. Да и то — будущий. Два вида материи настрогать много ума не надо.

— Зато ты, как там это называется… а-а-а, биореактор, что ли?

— Биоконструктор.

— Вот-вот. Зачем тебя туда понесло?

— Способности.

— Как же… Неужели интересно создавать каких-то ползучих гадов?

— Ну, не только гадов. Есть еще и мыслящие существа.

— Разница невелика. Посмотри на этих, которые внизу. Среди них есть такие, по сравнению с которыми любой ползучий гад выглядит прекраснейшим из созданий!