Уровни Эдема

Мы находились внутри охраняемого круга, если ориентироваться по расположенным вокруг постам и дозорным, но возле его окраины — наверное, чтобы стоны пленных не портили сон. В этом был огромный плюс, так как внимание охраны селения было направлено во вне, а к возможной суете у клеток местные наверняка давно привыкли. Главное подкрасться достаточно близко, чтобы вместо вскрика не раздался полноценный клич о помощи.

Многих людей учат чужие ошибки, большую часть — свои собственные. Но есть те, кого не учит ничего — и знакомый охранник, окрещённый хоббитом, в очередной раз уснувший на посту, был из их числа. Он дремал на каких-то серых тряпках возле тлеющего костра в десятке метров от клетки, и наверняка остался бы жив — оглушенным ли, связанным ли. Не зверь же я, и не убийца, в самом деле… Быть бы ему живым, если бы не тихие стоны пленников и не десяток камней, заботливо уложенных под рукой у их надзирателя. Значит, не исправился, а всепрощение — дело отличное, до тех пор пока камни не начинают кидать в тебя и твоих друзей.

Примерился и, внимательно глядя на посох, несильно опустил его обухом на голову горе-охранника. В наступившем сумраке уходящего дня было отчётливо видно, как скользнула по белому древку копья красная вязь — то ли символов неизвестного языка, то ли просто из ритмичных узоров.

Подтверждая догадку, коснулся открытого участка кожи так и не дернувшегося даже бродяги — и налетевший ветерок смахнул в сторону серую пыль, бывшую не самым лучшим существом в этом мире. Котомка с еще одним камешком — коричневым и мелким — заняла место в левой руке по соседству с первой.

«Пожалуй что, таких, как Мерен в этом мире должны ненавидеть». — Пришла в голову чуть равнодушная мысль. Потому как таким, как он, я себя не считал.

«Человек живет, учится, обретает мастерство, а потом его убивают и поглощают, забирая все усилия. Какой смысл в таком случае подниматься выше простого пахаря? Этого поглощать бессмысленно — ведь не самому же Мерену работать… Гиблый мир.»

— Это не ты виновата, — произнес я вслух, зная что непослушная Лена прошла вслед за мной. — Копье такое. Оно его убило, не ты.

Тень со стороны кустов справа от меня материализовалась в силуэт девушки, подошедшей за пару шагов совсем близко.

— Сережа, что происходит? — Смотрела она чуть жалобно снизу вверх, кутаясь в мех неказистой шубы. — Почему он исчез? Что за камень спрятал решетку и эту копье? Откуда это у тебя? Откуда ты знаешь Мерена? Откуда знаешь их язык?

Я чуть сбился, не зная, на какой именно вопрос начать отвечать, но не нашел правильные слова даже для первого из них.

— Мне бы кто рассказал, — нахохлился я, отворачиваясь. — Но если за сутки не выберемся, все это полезет в наш мир.

Оставив за спиной притихшую девушку, направился к клетке и заглянул сквозь ограждение. В темноте все виделось людскими силуэтами, отличимыми у привалившихся к решетке и почти незаметными на фоне сырой земли, покрытой ошметками сухой травы. Пахло скверно: нечистотами, застарелой кровью и болезнью.

Позади заискрил костер, шипя на сунутую в угли ветку, а через пару секунд рядом встала Лена, освещая пространство внутри решетки живым огнем.

По левую сторону щурились на огонь двое местных, незнакомого вида, кутаясь в несколько отрезов грязной шкуры. По другую сторону чуть дернулся парень, закрывая глаза ладонью от света близкого огонь.

Присмотрелся, пытаясь опознать в лице, превратившемся в сплошной синяк, знакомые черты. Узнав, не смотря на его вид, обрадовался — Алексей. Внешний вид — ящер с ним, вылечим. Главное — они здесь. С Мерена вполне сдалось обмануть, показав неверное направление, где содержатся «грабители».

— Привет, живой?

От моего голоса дернулся еще один человек по левую сторону Алексея, со стоном отлипая от стены, чтобы жадно вглядеться вперед.

— Подними ветку, — попросил я Лену, после чего улыбнулся в ошарашенное лицо Матвея.

От его роскошной рыжей бороды ничего не осталось — будто подпалили, как и часть волос. Одну руку он берег у груди, опираясь кое-как второй, но было в его лице столько счастья узнавания, что сложно передать.

— Серега? — Произнес он простуженным голосом — тем осторожным тоном, которым боятся спугнуть реальность, чтобы та не обернулась сном в кошмаре настоящего.

Алексей так и вовсе ни слова не вымолвил, растирая глаза ладонью и отчаянно моргая — но уже не из-за света в ночи, а по той же причине, что Матвей.

— Я. С Михаилом что? — Указал я на пол.

— Поломали, сильно. — Обескураженно произнес Матвей, сглотнув. — Он на себя всю вину взял. Все переломали, звери. В себя только два раза приходил. Его срочно в больницу надо, Серега.

Слева заворчали местные, испуганным и все повышающимся тоном — и звали они, к удивлению моему, охранников.

— А ну заткнулись! — Зло цыкнул я на них. — Мое имя Сергей Никитич Кожевников!

Впечатлились тремя именами, тут же примолкнув. И ведь, как видно в свете огня — здоровые, почти не побитые. А звериных шкур на их двух плечах ровным счетом пять. Почувствовав, что завожусь от увиденного, выдохнул и успокоился.