Уровни Глубины

И вскоре нас почувствовали те Глубинные эсминцы, что крутились вокруг этой аномалии. Но странное дело – лишь ощутив мою раскрытую на самую малость ауру, они тут же сломали мгновенно выстроенный защитный порядок и наоборот, разошлись «подковой», давая мне и моему сопровождению – в том числе и занявших позицию за моей спиной канмусу-подлодкам, – подойти поближе.

То, что лежало на дне, было плохо различимо для человеческих глаз; они, глаза эти, вообще как-то плохо приспособлены для того, чтобы рассматривать предметы на глубине под двести метров. Да и субмарины, имеющие в качестве шестого чувства некий аналог акустики с эхолокацией, вряд ли видели в полной мере то, что увидел я.

А посмотреть на это, право, стоило.

Для обычного зрения этот лежащий на дне предмет больше всего походил на нечто круглое и приплюснутое, с плоскими, волнообразными краями. Эдакий толстенький, темно-синий патиссон диаметром немногим менее двух метров, который, вдобавок, имел шесть дополнительных, полураскрывшихся лепестков, равномерно расширяющихся и опадающих, словно прокачивающих сквозь себя воду, и немного выпуклую сердцевину, мерно вспыхивающую в темно-синих сумерках сложным бирюзовым узором.

Но для зрения Глубинного картина представала совсем иная. Эта штука сияла на дне, как настоящий светящийся, переливающийся изнутри гигантский ограненный сапфир, разворачивающий в стороны многометровые, колышущиеся нити и кисейные протуберанцы всех оттенков синего спектра. И испускающий вверх медленно тающий в воде пятиметровый фонтан фиолетовых искр. Эта картина оказалась настолько красива и завораживающа, особенно в сочетании с пронизывающим воду звуком, складывающимся из перебора нескольких высоких нот, что очнулся я только тогда, когда одна из подлодок начала нервно теребить меня за руку.

Успокоив девушек знаками, я подплыл поближе к непонятному предмету. Хотя предмету ли? Стоило мне приблизиться, как глубинный цветок, будто испугавшись, мгновенно сложил «лепестки», втянул в себя всю свою светящуюся красоту и почти потух, приглушив сияние. Но, стоило мне неподвижно зависнуть рядом, как его робко выпущенные нити, похожие на светящееся пронзительной лазурью гибкое оптоволокно, выскользнули, коснулись меня – подводный конструкт тут же снова распустился, «задышав» в прежнем ритме.

«Поразительно… – подумал я, проводя рукой по его гладкому и упругому боку промеж слегка колышущихся лепестков. – Но что это? Какой-то маяк Глубинных? Некий эмбрион места рождения этих детей бездны – тех громадных, светящихся «актиний», которые я видел у себя в голове во время инициации? Или что-то иное?»

Но какое-то чувство подсказывало мне, буквально било набатом в голове, что это – нечто очень важное. И что это ни в коем случае нельзя оставлять вот так, брошенным на дне. Ну а раз так, то и выбор тут небогат. В последнее время я как-то привык верить подобным ощущениям.

И я, показав субмаринам жестом – «Идем наверх!», – оттолкнулся ногами от дна.

Эх, хорошо быть Глубинным, да и канмусу-подлодкой, наверное, тоже… Никаких тебе декомпрессий, стоп-пауз, возможных баротравм и уж тем более кессонной болезни – с глубины в двести метров мы взлетели свечой, лишь слегка в ушах потрещало, и спустя пару-тройку минут мы всплыли на поверхность, под яркий свет солнца.

– Donnerwetter… – выругалась вставшая на воду Эрика, встряхнулась, как мокрая кошка, и зябко повела плечами. – Эта штука как-то до меня дотронулась!

– И?.. – спросил я, вполне понимая, о чем речь. – Было больно? Неприятно?

– Н-нет, – как бы вспоминая ощущения, ответила подлодка. – Непривычно. Такой, знаешь… ментоловый холодок по всем нервам.

– Точно… – подтвердила слова подруги U-451.

– Ну?.. Что там? – не смогла утерпеть подрулившая к нам «Вестал», сверкая очками.

– А ты что, ничего не видела? – нахмурился я, проверяя, на месте ли закрепленная на голове камера, которую я уже привычно надел перед погружением.

– Нет! – и ремонтница цыкнула сквозь зубы. – Ты ж сам просил аппарат с самым маломощным каналом, вот она и сдулась уже на сотне метров. Так что там?..

– Не корабль, однозначно… – ответил я.

– Ну, разумеется! – фыркнула аватара ремонтного корабля. – Я же говорила – мои магнитометры и гайку бы на дне засекли… Так что?

– Не знаю… Но тебе точно понравится, – предвкушающее улыбнулся я. – Что-то однозначно Глубинное.

И весь экспедиционный отряд навострил уши.

– Похожее то ли на буй, то ли на какую-то капсулу. То ли еще на что-то… Здоровенная такая плоская штука, светящаяся синими узорами и похожая на небольшую летающую тарелку, или на сплющенный бутон. С подвижными лепестками.

– Э-э-э-э-э… – протянула Тиллерсон, подавшись вперед и прикусив от азарта нижнюю губу. – Э-э-это очень интересно! Очень-очень! Так! Давай, я дам тебе другую камеру, она снимает и в обычном, и в ИК-диапазоне! Никакой трансляции – пишет сразу на карту. А еще возьми вот этот спектрометр, пару ультразвуковых датчиков – разместишь их на этом объекте или хотя бы рядом…