Урожденный дворянин. Мерило истины

– Извини, что прогуляться тебе пришлось, – сказал майор, когда Трегрей сел в автомобиль. – Но, сам понимаешь: не вполне удобно, когда офицер и срочник встречаются в неслужебное время.

– Ни для кого в части не секрет, что мы общаемся часто и подолгу, – ответил Олег, внимательно поглядев на Глазова. – Поэтому, сдается мне, дело не только в соблюдении приличий и норм субординации. У вас ко мне что-то серьезное, Алексей Максимович, верно?

– Верно, – помолчав, подтвердил майор и повернул ключ в замке зажигания.

Он как-то сразу помрачнел, лицо его нахмурилось и потемнело, отчего седая голова показалась еще белее. На некоторое время он полностью ушел в свои мысли, управляя машиной бездумно, автоматически. И вопроса Олега:

– Буду ли я иметь честь встретить сегодня Светлану Алексеевну? – не услышал.

Олег повторил вопрос.

– А?.. – откликнулся майор. – Нет… Светлана сегодня у матери ночует. В больнице.

Трегрей разочарованно выдохнул. Но Алексей Максимович этого не заметил, не до того ему было.

* * *

– Пивка холодненького, – распорядился Гусь, с удовольствием вытягивая под столиком ноги. – Закусить чего-нибудь… Креветки есть? Нет… Чипсов давай тогда, роднуля. Тэ-экс… Меню давайте. А меню у вас где?

– Вона, – сказала «роднуля», неопределенного возраста громоздкая бабища, похожая на тумбу для афиш, ткнув большим пальцем куда-то себе за спину.

Гусь вытянул шею и прищурился. На стене за стойкой белел листок бумаги, исписанный черным маркером.

– Со… солянка мясная сборная, – прочитал Саня, – борщ… так, так… Значит, давай-ка мне, роднуля, порцию солянки. Шашлыка две порции. Салатик вон тот, который снизу… И нарезочку. Ну и, конечно, – он подмигнул официантке, – двести граммов под обед.

«Роднуля», приняв заказ, почему-то не уходила.

– В чем дело? – с достоинством осведомился Гусь.

– Расплачиваться сейчас будете или потом?

– Потом, – снова подмигнув, сказал Саня, – да не боись, не сбегу. И бабло у меня есть, рассчитаюсь по высшему разряду.

И похлопал себя по карману, к слову сказать, совершенно пустому.

Когда «роднуля» удалилась, Гусь извлек телефон.

– Ефим Михайлович, это я, – заговорил он уже не игриво-снисходительным тоном, а почтительно и негромко. – Я все выяснил, что вы просили. Ага, ага… Я сейчас в городе. Могу сейчас встретиться с вами… на предмет выплаты гонорара. Если вам удобно, конечно. Кафе «Ласточкино гнездо», знаете? Подвальчик такой… Жду вас…

Через полчаса (Саня уже успел выпить пива и доедал солянку) к нему за столик присел коротко стриженный мужик в кожаной куртке.

– Ты, что ли, Гусев? – исподлобья оглядывая оробевшего Гуся, коротко вопросил мужик.

– Я, да. А… Ефим Михайлович?.. – хрипловатый низкий голос мужика ничем не походил на юношеский тенорок того, с кем Саня говорил по телефону.

– Будет тебе Ефим Михайлович, – усмехнулся мужик.

Тем временем «роднуля» принесла графинчик водки и шашлык. Мужик кинул Сане:

– Базарь, – а сам налил себе стопку, выпил, крякнул и со скрипом стащил зубами с шампура кусок мяса. И тут же, не прожевав, налил себе еще.

– Гуманоид в город подался, – заторопился Гусь, – у него увал до вечера. Куда конкретно пошел, я знаю – в гости к особисту нашему. И адрес особиста у меня есть. Дружок в штабе программистом сидит, к личным делам доступ имеет. Я вот… на бумажке адрес записал. Подстережете гада вечерком, как он от особиста выходить будет, – и… Вечера сейчас темные…

Мужик косо и невнимательно посмотрел на смятую четвертушку бумажного листа, опрокинул в себя стопку, закусил мясом. Саня тоже потянулся было к графинчику, но мужик, с шумом отодвинув стул, поднялся.

– Бери свою записульку и пошли, – сказал он.

– Куда… пошли? – расширил глаза Гусь.

– За мной.

– Мы так не договаривались! – засуетился Саня. – Я вам сведения, а вы мне бабло – вот как договаривались.

– Закройся, – посоветовал мужик.

Гусь совету не последовал. Втянув голову в плечи, он забормотал, озираясь, словно ища в пустом и полутемном помещении кафе какого-нибудь заступника:

– Я с Ефимом Михайловичем договаривался, а не с вами… Я вас вообще не знаю… Куда ж я пойду? Мне расплатиться надо, а у меня бабок нет. Мне бабла за информацию обещали!

– Рит! – повысил голос мужик. – Мы должны сколько-нибудь?

– Привет, Зяма! – «роднуля» за стойкой расплылась в широченной золотозубой улыбке. – Ну, какие между нами счеты могут быть, о чем ты?

– Понял? – мужик протянул руку через стол, положив тяжелую пятерню Гусю на плечо, вследствие чего Саня слегка присел. – Бери, сказал, записульку свою – и пошли. А еще канителиться станешь, я тебя за ухо отсюда вытащу. С нами поедешь. Кто ты такой, чтоб тебе доверять, а? Шагай вперед!

* * *

Когда Самородов закончил говорить, в динамике его мобильного телефона надолго установилась чуть потрескивающая тишина. Михаил Сигизмундович молчал. Семен Семенович, томясь, выждал несколько минут и, начав уже опасаться, что прервалась связь, негромко позвал:

– Михаил Сигизмундович…

– Сука ты, полковник… – глухо отозвался динамик.

Во второй раз за сегодняшний день Сам Самыч временно утратил дар речи.