Урожденный дворянин. Мерило истины

– Подбросил ты мне подарочек, полковник, – продолжал его собеседник. – Вот удружил… Как же ты в этом своем контрразведчике ошибся-то, а? Удружил так удружил… И главное, невовремя это, ох как невовремя – баллотироваться ведь я собрался. А тут такое… Говоришь, сдаваться пойдет? И не ментам, а своим… Если пойдет, замять такое уже вряд ли замнешь. Репутация рухнет к чертям собачьим… Сразу он мне не понравился, твой особист…

Михаил Сигизмундович говорил медленно, растягивая слова и делая между фразами длинные паузы. Видимо, одновременно лихорадочно размышлял, что же ему предпринять. Поняв это, Самородов тут же сообщил:

– Все расходы я вам возмещу, можете не сомневаться!

– Да нужны мне твои возмещения! Не в бабках дело! В репутации дело, понимаешь? Так… значит, переубедить этого твоего… не получится?

– Не знаю… Может быть… Вряд ли. Он упертый тип – уж если решил, так решил. Я сам в шоке, Михаил Сигизмундович! Совесть, видите ли, у него проснулась!

– Совесть, говоришь? – голос собеседника Семена Семеновича зазвучал живее. Кажется, он уже принял какое-то решение. – Значит, надо разобраться с его совестью. Ну и с ним самим заодно. И чем быстрее, тем лучше… Да, чем быстрее, тем лучше! Ты сказал, в новый дом эта гнида переехала? Коттеджный поселок Жемчужный? Знаю такой. Там же никто не живет еще, правильно? То есть, по ночам там пусто и тихо. И уличное освещение еще не провели…

Михаил Сигизмундович снова замолчал. Полковник Самородов несколько секунд почтительно ждал, а потом вдруг неожиданно для самого себя охнул, едва не выронив мобильник. Он понял, к чему клонит его собеседник.

– Михаил Сигизмундович! – зашептал Сам Самыч в трубку. – Мих… Вы это… Не надо, Михаил Сигизмундович! Он же не кто-нибудь там, он же… сами знаете…

– Оборвись, полковник! – бодро и деловито откликнулась трубка. – Было время, и не таких обламывали. Грамотно все сделать – и никто не подкопается.

– Михаил…

– Оборвись, говорю! И слушай меня внимательно, полковник! Эту симку, с которой сейчас звонишь, немедленно уничтожь. Документы, которые мы готовили, – тоже. И свали куда-нибудь на пару дней. Я тебя потом сам найду… Когда все закончу с этим твоим совестливым. И не вздумай сам спрятаться! Найду. Найду и спрошу еще строже. Понял меня?

– Понял… – пролепетал Самородов.

И тут же в ухо ему закапали тоненькие писклявые короткие гудки.

* * *

Хищно приземистый черный внедорожник был неприметно припаркован во дворе пятиэтажки, в которой располагалась ведомственная квартира майора Глазова.

Саня Гусев, зажатый на заднем сиденье с двух сторон хмурыми неразговорчивыми мужчинами, уже второй час мучался тоской неопределенности и страха. Сначала он лишь осмеливался делать робкие предположения относительно того, что на предоставлении информации его миссия и заканчивается и что его, возможно, давно уже пора отпустить по причине совершенной непригодности для дальнейших этапов операции… Затем попытался разжалобить лично Ефима душераздирающим сообщением, что, мол, солдат-срочников, которые не являются из увольнения в срок, обязательно ждет суд и длительное заключение в дисциплинарном батальоне. И даже попробовал прослезиться.

Ефим на стенания Гуся не реагировал никак. Приоткрыв окно со своей стороны, он пыхтел сигарой, глубокомысленно молчал, хмурился, поджимал губы, мужественно поигрывал желваками и презрительно усмехался своему отражению в зеркале заднего вида – словом вел себя так, как, по его мнению, и должен себя вести настоящий крутой мужик, собаку съевший на засадах и разборках.

Когда Саня Гусев снова завел свою песню:

– Ребята, может, я все-таки пойду, а?.. – сидевший рядом с ним Зяма больно пихнул его локтем в ребра и рявкнул:

– Еще одно слово от тебя не по делу – переместишься в багажник! Сиди молча!

Ефим выпустил струю сизого дыма и чуть повернул голову к Зяме:

– Кто куда и когда переместится – тут решаю я.

– Слушаюсь, командир, – отозвался Зяма. – Как скажешь, командир…

Ефим нахмурился. Такой ответ ему явно не понравился.

– Пусть идет солдатик, – сказал он. – Надоело нытье его слушать. Выпусти его, Зяма. Да, и бабки ему отдай.

Гусь радостно встрепенулся. Но Зяма даже не пошевелился.

– Выпустить? – проговорил он. – Бабки отдать? Это можно, командир. Только сам потом будешь перед батей отчитываться, как ты все дело просрал.

– Не понял?..

– А чего тут не понять? Сдается мне, фраерок этот порожняк нам прогнал. Ни черта он не знает, где тот пацан, который нам нужен, находится.

– Гуманоид у майора дома! – испуганно заголосил Гусь. – Это точная информация!

– Брехня! – безапелляционно отрезал Зяма. – Доказать? Сейчас докажу. Во-первых, с каких пор рядовые в гости к офицерам стали захаживать? Во-вторых, фраерок говорил, что майор ездит на «четырнадцатой», а никакой «четырнадцатой» я во дворе не вижу. А в-третьих… сколько уже сидим, на окна глазеем, и ни разу ни одна занавеска не пошевелилась, ни разу никто в комнатах не промелькнул. Нет там никого, пустая квартира.

– Там они оба, верняк! – слабеющим голосом проговорил Гусь. – Мамой клянусь, больше Гуманоиду некуда податься…