Уругумская сталь

И на этот вопрос у трижды посвященного был ответ:

– Я думаю, что Совету посвященных надо послать к западным лисам, оленям и вепрям своих полномочных представителей. Совет должен потребовать от этих стай, чтобы они немедленно блокировали все возможные выходы из ничейных гор! Они должны убивать всех, кто попытается спуститься с этих гор. Мы не должны дать возможность извергам выйти из их логова, пока я не разберусь, что такое уругумская сталь, как она действует и как ее можно нейтрализовать!

– Хорошо, – кивнул Вершитель. – Отправляйся к южным ирбисам немедленно, а я займусь… Ничейными горами. Займусь сам!

Разговор был окончен. Ратмир встал с кресла, повернулся к выходу и вдруг почувствовал, что не удовлетворен этой беседой. Нет, решения, которые по его мнению, должен был принять Вершитель, он принял, но трижды посвященному волхву почему-то казалось, что Кануг не до конца сознает, что их Мир стоит на последней грани, что Первое пророчество близко к исполнению! И в то же время он почувствовал, что говорить об этом не стоило – это невозможно было доказывать, это надо было почувствовать… Почувствовать самому, без всяких подсказок. Только тогда в это действительно можно было поверить!

И Ратмир, ничего более не сказав, вышел из кабинета.

Он вернулся в Звездную башню в самом начале часа Полуденной лисы. В приемной, за своим рабочим столом, как обычно, сидел Тороп, а у окна, явно дожидаясь его, стоял Хворост. Оба повернулись на звук открываемой двери и уставились на своего наставника встревожено-вопрошающими взглядами. Ратмир вернулся в университете, не выполнив задания Высшего совета, и оба ученика с тревогой ожидали, каково будет решение Вершителя.

Ратмир быстро прошел через приемную к дверям своего рабочего кабинета и, уже открыв дверь, повернулся и коротко бросил:

– Тороп, зайди ко мне!

– Секретарь вскочил со своего места и быстрым шагом последовал за трижды посвященным. Краем глаза Ратмир увидел, как напрягся Хворост, но с места он не тронулся.

Трижды посвященный проследовал через кабинет к рабочему столу, а Тороп, по привычке, остановился, не доходя до стола метра три, и приготовился записать задание наставника.

– Я уезжаю… недели на две, – начал Ратмир, опускаясь в кресло и пододвигая к себе небольшую стопку исписанного пергамента. – Это… – он прихлопнул стопку ладонью, – …задание для тебя на время моего отсутствия. Надеюсь, ты разберешься с ним без моей помощи. У Хвороста много чего не доделано, за ним надо проследить, чтобы он не бездельничал!

Ратмир передвинул стопку пергамента к противоположному краю стола, словно предлагая Торопу забрать ее, но тот не двинулся с места.

– У тебя есть вопросы?! – Нетерпеливо поинтересовался Ратмир.

– Да, наставник.

– Говори.

– Ты уезжаешь один?..

Секунду трижды посвященный молчал, словно не понимая, зачем ученик задал ему такой вопрос, а затем, чуть заметно улыбнувшись, ответил:

– Да, один.

– Наставник, позволь мне ехать с тобой! – Воскликнул Тороп и даже сделал шаг вперед.

– Нет… – Покачал головой Ратмир, пряча улыбку. – Я лечу на Юг, и ты, не сможешь меня сопровождать, у тебя просто недостанет сил.

– Я хотя бы попытаюсь! – Снова воскликнул Тороп, но на этот раз в его голосе чувствовалась безнадежность – он понял, что просить наставника бесполезно. Однако Ратмир ответил совершенно спокойно:

– Ты собираешься соревноваться в скорости и ивачем?..

Тороп опустил взгляд и вздохнул.

– Я вернусь через две недели и, надеюсь, задание, которое я оставляю, будет выполнено!

Тороп кивнул, не поднимая глаз.

– Можешь идти.

Спустя полчаса, Ратмир, отдав все необходимые распоряжения ученикам и слугам, поднялся на верхнюю площадку Звездной башни, оглядел открывающийся оттуда вид на университет и шагнул за ограждающий парапет. Тороп и Хворост, провожавшие своего наставника увидели, как тело трижды посвященного исчезло за обрезом крыши, а через секунду в небо рванулась огромная темно-серая птица. Порывом ветра, вырвавшимся из-под ее крыла, их обоих чуть не сбило с ног, но они устояли, уцепившись за флагшток, вмонтированный в центр площадки.

Больше года прошло с того дня, как Сафат убил забравшегося в Лосинку лиса. Выжига сдержал свое обещание – ушел в Ласт на следующий день и спустя месяц в Ничейные горы пошли изверги. Они приходили не только из Ласта, они шли из земель западных вепрей, лис, оленей, волков, и среди них было на удивление много тех, кто совсем недавно был многоликим, кого вожаки стай или волхвы лишили многоличья. Это, как правило, были опытные бойцы, не забывшие искусства фехтования. Они стали основой создававшейся извержачьей армии, они учили извергов владеть оружием, драться на поединке, в группе, строем. За шесть-семь месяцев в Лосинку пришло больше трех тысяч человек!