Уругуру

Погибли посевы риса и проса, пали огромные стада верблюдов в Сахеле. Люди умирали с голоду, и никакое правительство не было в силах помочь им. И тогда великий хогон Рану, главный жрец всей Страны догонов, объявил, что боги разгневались на человека и конечно же требуют жертвы как искупления за многочисленные грехи каждого из людей. Этой жертвой, по мнению хогона, может стать только новорожденная девочка из крестьянской семьи. На дворе стоял двадцатый век, и в Бандиагару только что проложили асфальтовую дорогу из столицы Бамако, по которой потоком шли пыльные грузовики с иностранной гуманитарной помощью. Но люди не верили иностранцам, они верили только своим жрецам. Когда по знамению великого хогона старейшины пришли в хижину Бокари Коро, отца грудной Амани, хозяин дома был в поле, обрабатывая свой хлопковый участок, все еще надеясь на урожай. В хижине находилась только его молодая жена, кормившая новорожденную девочку, не имевшую даже имени, по традиции, до тех пор, пока хогон не назовет его.

– Иди с нами, – лаконично сказали жрецы.

У ворот хижины немедленно собралась толпа. Женщины причитали и рыдали, мужчины сокрушенно покачивали головами и проклинали засуху – наказание за грехи человеческие. Ни один человек не сделал попытки освободить людей, обреченных стать жертвами, ни один не запретил жрецам совершить убийство. Сколько таких безвинных людей было принесено в жертву суевериям в течение столетий и сколько их гибнет до сих пор – никто и никогда не сможет назвать эти страшные цифры.

Той же ночью кто-то усыпил жреца, охранявшего узников, открыл глиняный сарай без окон, служивший тюрьмой приговоренным к смерти жертвам, и позволил им бежать. А утром, упав на колени перед хогоном, охранник в слезах признался – беглянка выбралась из хижины, за ней началась погоня, и она бросила ребенка вниз со скалы. В доказательство он предъявил совету старейшин окровавленный труп, завернутый в тряпки. Никто не узнает, поверил ли великий хогон этому объяснению, но он прилюдно признал правосудие свершившимся. В то время как новорожденная Амани Коро мирно спала, привязанная к спине своей матери, много часов бредущей босиком на север, прочь из Страны догонов, в деревне Амани шел шумный праздник – люди были спасены, людям дали надежду на благословенную воду. А под «тогуна» – ритуальным навесом в центре деревни – обливался слезами связанный по рукам и ногам Бокари Коро, отказавшийся подчиниться решению богов и лишенный на три дня еды и воды на устрашение местным жителям. Впоследствии он был изгнан из родной деревни и пропал на просторах Сахеля, а быть может, умер где-то от голода.

Потом в Мали начались дожди, и по всей стране люди и звери, обессиленные от голода, плясали от счастья, протягивая руки к небу, и пили дождевую воду. А беглянок из деревни Амани приютили люди маленького племени бангиме, живущие в нескольких километрах к северу от Страны догонов, нелюдимые и неразговорчивые. Никто во всем Мали, а сами его жители считают, что и во всем мире, не понимает их языка, а чужих языков бангиме не учат – зачем? Зато они умеют выращивать самый сладкий батат во всей стране, и самый качественный хлопок тоже... Здесь, в тишине, среди детей бангиме, росла маленькая Амани, получившая свое имя не от хогона, а от матери, чтобы никогда не забывать о родной деревне.

Она должна была стать крестьянкой, нянчить девятерых детей и носить на голове чаны с водой из колодца на поле своего мужа. Но жизнь распорядилась по-иному. Все изменилось в конце восьмидесятых, когда в деревню людей бангиме, всегда лояльных правящему режиму, приехала высокая правительственная комиссия. Десять мужчин в костюмах и галстуках беседовали с местными учителями и выбирали старшеклассников для отправки на обучение в Советский Союз по программе образовательной помощи.

И кто знает, как бы сложилась жизнь Амани Коро, но то ли живой блеск умных, чуть близоруких глаз очаровал высокую комиссию, то ли мать ее применила к главному чиновнику тайные любовные чары догонов, но Амани была включена в группу из десяти школьников, которых вскоре отвезли на настоящем автобусе в Бамако. Им предстояло два года учиться в громадном, окруженном садом советском посольстве французскому и русскому языкам, обращению с белыми людьми, фаянсовой посудой и металлическими вилками. В апреле 1994 года Амани провела семь часов в самолете, ни на секунду не приоткрыв глаз от страха, а когда открыла – впервые увидела Москву.

Только приезжий может полюбить этот город так, как полюбила его Амани. Вечная спешка прохожих, виртуозно-азартные водители, разнонаправленные толпы в метро и спокойствие набережных Москвы-реки – здесь кипит настоящая жизнь, здесь нет времени на скуку и отчаяние. Это город великих возможностей – нужно только работать, добиваться своего, чтобы получить все, о чем можно только мечтать.