Усафар (СИ)

Звала исчадьем адским зла

И становился голос злее –

Его честила, как могла.

Федот в ответ зевнул притворно:                        872

«Всё, ведьма старая, ты врёшь.

И на язык хоть ты проворна,

Да только – толка ни на грош.»

Совсем была ему некстати                               873

Старухи дерзкой болтовня

И, разразившись тот проклятьем,

Пихнул он двери от себя.

Но тут старушка, вспомнив что-то,                      874

Переменилась враз в лице

И, вдруг,… окликнула Федота,

Что был совсем уж на крыльце:

«Постой, я вижу, не случайно                           875

Привёл сюда тебя злой рок.

Тебе должна доверить тайну,

Коль уж ступил ты на порог.

Тебе, — так меньше, чем другому                        876

Поведать сердце всё велит,

Но в час такой пришёл ты к дому,

Когда мой выбор невелик.

Судьбе перечить я не стану -                           877

Уходят прочь остатки сил.

Исполнить волю Севанданы

Взывают предки из могил.

Я зареклась – с собою тайну                            878

Не уносить в страну теней.

Любой, — прохожий пусть случайный,

Узнает в смертный час о ней.

Боюсь с собою к духам предков                          879

Увесть, — кто тайною храним.

Бывало так, увы, нередко,

Коль не развяжешь тайны с ним.

            Глава  XI

   РАССКАЗ СТАРОЙ НЕНКИ

Так слушай повесть давних вёсен,                       880

Что растворяли ночь светло,

Неся на взмахах лёгких вёсел

По рекам первое тепло;

Когда снега сползали, тая,                             881

И на проплешинах земли,

Как шерсть оленья, молодая

Тянулись травы и цвели.

От взмахов крыльев воздух дышит –                      882

Пошёл весенний перелёт

И что ни день, то солнце выше

Катилось сутки напролёт.

Спешила тундра, расцветая,                             883

Поспеть за скорым шагом вслед,

Которым шла Весна, ступая,

Волной тепла коротких лет.

Качался лес рогов оленьих                              884

Над сединою взбитых мхов –

Шли, утопая по колени,

Как будто в пене облаков.

Стелился ягель тундрой талой                           885

Среди берёзок, карлиц ив, -

Похож на белые кораллы,

Что обнажил слегка отлив.

День ото дня всё ярче краски,                          886

Что крыли гроздьями цветов.

Цвела невзрачно даже ряска,

Краснея краешком листов.

А там, поодаль, сели будто                           887

В круг голубые мотыльки –

То распускались незабудки

На мхах, в излучине реки.

Но, словно снежная пороша                              888

По горизонт скрывала даль, -

Цвели  багульник и морошка,

Белея нежно, как эмаль.

Цвёл бело-розовый багульник                            889

Так, словно карликовый сад,

И плыл над тундрою разгульно

Цветов дурманный аромат.

Чуть охмелев, гудели пьяно                             890

Шмели, зарывшись в клевера,

А над землёй текла духмяно,

Качаясь, лёгкая жара.» –

На миг умолкла тут старуха,                            891

Слезу невольно уронив

И продолжала дальше сухо,

Воспоминаньем всяк раним, -

«Так уходили зимы, вёсны                                892

И годы шли, как дней стада.

Кружила в небе иней звёздный,

Застыв, Полярная звезда.»

И дальше, слова не скрывая,                            893

Вздыхая горестно не раз,

Вела старушка чуть живая

Свой незатейливый рассказ:

О том, как с детства кочевала, -                       894

Сначала – дочь, потом – жена.

Сменяли ночи лун немало

И дней с тех пор прошло сполна.

Жила Янебя дружно с мужем                              895

И был женой любим Сюдбей,

Но, что ни год, холодной стужей

Кружили беды в их судьбе.

Им посылали щедро боги                                 896

На свет красавиц дочерей,

Но обрывались их дороги,

Лишь день полярный вечерел.

Шли год за годом неудачи,                              897

Как за зимою шла весна.

Богов молила, тихо плача,

Янебя бедная без сна.

Так схоронили трёх дочурок                             898

Совсем в короткий срок они.

Текли рекой закаты хмуро,

Лишь утро скрашивало дни.

Но Время шло неумолимо                                 899

И взгляд его, порой, суров.

Нет ран души неисцелимых –

То каждый знал из докторов.

Утрат тяжёлых стихли боли.                             900

За суетой привычных дел

Всё забывалось поневоле.

Сюдбей заметно поседел,

Да и Янебя стала тоже                                  901

Под ледяным дыханьем вьюг

За эти годы не моложе

Своих ровесниц и подруг.

Но не о том плелись печали                             902

На голове её венком.

Другие мысли омрачали –

Вздыхая, плакала о том,

Что не родились больше дети                            903

Семь бесконечно долгих лет,

И что на целом белом свете

У ней родной кровинки нет.

И потянулся в чум шамана                              904

Её надежды санный след.

Кружился с бубном Севандана,

Ища во снах судьбы примет.

И с видом мудрого авгура,*                             905

Чьи мысли, как полёты птиц,

Он на золе чертил фигуры,

Скакал оленем, падал ниц,

А после пляски очумелой,                               906

Когда стихал «священный» шум,

Он толковал ей сны умело,...

Как шло ему тогда на ум.

И как всегда ей выходило -                              907

Его посулы шли гуртом:

Мол, всё свершится... до могилы,

Коль... воля предков будет в том.