Усафар (СИ)

Порою – призрачные свечи,

Порою – отблеск из печи!

Сам не видал, так врать не стану,                      980

Но стал бродить упорно слух –

У дома встречена… Марьяна

Под утро кем-то из старух.

Так бродит призрак по болотам                          981

Туманным облачком в ночи

И исчезает неохотно,

Петух лишь только прокричит.

Кто – потешался бабьей сказкой,                        982

Кто – верил в чары тёмных сил,

Да только каждый шёл с опаской

И дом поодаль обходил.

И, чтоб ни шли за разговоры                            983

Средь стариков и детворы, -

Никем не тронуты запоры

С той незапамятной поры.

Степан умолк, на том кончая                            984

Рассказ, зашедший допоздна.

По небу блёклому, качаясь,

Плыла загадочно луна.

            Эпилог

         МОНАХ

Уже сильней темнели зори,                              985

Но был уверен я вполне –

Есть окончанье тех историй

И их узнать удастся мне.

Вдоль берегов реки круженье –                          986

Играла бликами вода.

Сам, не дождавшись продолженья,

Спросил Степана я тогда:

«Скажи, с тех пор встречал ли кто-то,                  987

Ведь мир не так уж и велик,

Илью, Арину ли, Федота

На тропах матушки Земли?»

Степан зевнул в ответ устало,                          988

Повёл в раздумьи тут плечом, -

Мол-де, совсем уж не пристало

Вести беседы ни о чём:

«Ну, что сказать тут про Арину?                        989

Никто не слышал из села.

Исчезла – только и помину.

Видать, и вправду, померла.

Илья? Тот вовсе неизвестен,                            990

Никто не знал его в лицо.

А вот Федот?… Со странной вестью

Раз получил я письмецо.

Писал ко мне дружок старинный                          991

Из подмосковного села.

Когда-то нас дорогой длинной

Жизнь долго об руку вела.

Своя у каждого дорога.                                 992

Так он, не знаю отчего,

Решил податься ближе к Богу.

Да, впрочем, то – дела его.

Но договор не забываем                                 993

И письмецо от скорых рук

Пусть иногда, да начеркаем,

Хоть не всегда и есть досуг.

Тут пишет он: «Привет, Степаша!                        994

Как жизнь? Душа чем занята?

А, впрочем, жизнь пустая наша

Лишь только тлен и суета.

Вот так и я, тая тревогу,                              995

Решил подумать о душе.

Кто знает, как длинна дорога,

И, может быть, пора уже?

Так и решил я этим летом                               996

Уйти на время в монастырь.

Ушёл к заутрени* с рассветом

И след на месяц мой простыл.

Любой работой не гнушался,                             997

Как всякий трудник** там я был,

Что для себя во всём старался:

Дрова рубил, полы ли мыл.

Питались пищей лишь простою                            998

И я – ни капли в рот, ни-ни.

Вот, чую телом и душою, -

Не зря проходят эти дни.

Ты не поверишь мне, Степаша.                           999

Что жизнь была? Сплошной обман.

Придёшь с работы, сразу «вмажешь»

И тотчас – ноги на диван.

А здесь-то, всё – иное дело.                          1000

Жизнь обернулась мне другой.

Придёшь, усталость как слетела.

Вот так бы нам хоть раз с тобой!?

Вот, как-то раз был в сад я послан                    1001

Помочь садовнику в делах.

Садовник тот – детина рослый,

С медвежьей выправкой монах.

Он обернулся тотчас сразу.                            1002

Я замер. Шрам на пол-лица

Носил зарубкой одноглазый.

Свирепый вид был у отца.

Тут и запало мне тогда-то,                            1003

Твоё припомнив письмецо:

«А ну, как этот бородатый -

Одно с Федотом тем лицо?»

Пустился тут с ним в разговоры,                       1004

Но пнём молчал святой отец

И всё ж уловкой очень скоро

Его поддел я под конец.

И подойдя к нему за спину,                            1005

Когда стоял он среди роз,

«Скажи, не знал ли ты… Арину?» -

Я еле слышно произнёс.

Тот вздрогнул, словно от удара                        1006

И стал белее полотна.

Казалось, вдруг внезапным жаром

Он унесён в кошмары сна.

И посмотрев, не видя, глазом,                         1007

Так, словно раненый циклоп,

Он в сад побрёл, согнувшись разом,

И дрожью бил его озноб.

Заметил тут отца я Савву,                              1008

Что недалече был в делах.

Его я знал совсем недавно, -

Старейший был он здесь монах.

Всё это издали приметив,                               1009

Истолковал на свой он лад.

Как подобает, был приветлив,

И мне сказал: «Послушай, брат,

Не докучай ему речами.                                 1010

Слов не дождёшься ты в ответ:

Хранить печальное молчанье

Отец Егорий дал обет.

И лишь Всевышнему известна                             1011

Былых грехов его печать

И, отчего душе так тесно,

Ему лишь может отвечать.»

Кивнув в ответ ему согласно,                           1012

Я мог доволен быть едва.

Совсем уж были мне неясны

Его пространные слова.

И я спросил, как мог, в надежде,                       1013

Хоть нужных слов не подберу:

«А как Егорий звался прежде,

Там, в прошлой жизни,… на миру?»

«Не помню. То давненько было.                          1014

Уже пошёл который год. –

Сказал монах, сопя уныло, -

Пожалуй,... кажется,... Федот.»

Степан уснул на полуслове,                             1015

В плащ завернувшись у костра.

Закат алел оттенком крови

На зубьях леса до утра.