Усама

У тротуара стояли несколько припаркованных авто – ни одного нового. Просматривая табличку с именами деловых арендаторов сбоку от входной двери, Джо нашел фамилию Мо, белая краска на ней шелушилась, а на словах «частный агент по расследованию» и вовсе облупилась. Когда он, войдя в дверь, ступил в прихожую, стало темно и тихо, окна укрывала грязь, пол – толстый слой пыли, что он вновь вообразил, будто вошел в своего рода священную гробницу, и Джо пожалел, что на нем не было пробкового шлема. Пришлось взобраться по узкой лестнице на третий этаж, где он отыскал нужную дверь и взялся за ручку.

Дверь была не заперта. Джо распахнул ее настежь и вошел.

Утрата, парящая среди пылинок

В конторе Мо не было ни души. Окно выходило на улицу, которую Джо только что перешел, здания из красного и серого кирпича, из окон которых свешивалось выстиранное белье. Машин немного. Рабочий стол, настольная лампа и коробка сигар: Джо выдвинул деревянную крышку и увидел, что внутри осталось всего три сигары, запах которых вырвался из коробки и разошелся по всей комнате. Во всяком случае, не «гамлеты». «Ромео и Джульетты», наверное: кубинская версия Шекспира.

За столом большое кресло и два поменьше перед ним. Корзина для мусора, металлический шкаф для папок, полка на стене с какими-то книгами. Ему не пришлось вглядываться в них, чтобы понять: Усамово чтиво в мягкой обложке. Это напомнило Джо его собственную контору там, во Вьентьяне. Пусто и по минимуму: скорее камера тюремная, нежели рабочий кабинет. Он принялся за поиски.

Совсем не нашел виски и расстроился: вдруг жутко потянуло выпить. Где-то должна была бы быть фотокамера и, вероятно, негативы, но Джо ничего найти не смог: складывалось впечатление, что это место подчистили профессионально или же оно с самого начала было необитаемо. Джо сломал замок металлического шкафа, однако тот был пуст. Зато с нижним ящиком рабочего стола ему повезло. Ящик, как он выяснил, был короче тех, что выше него. Вытащив ящик, Джо запустил руку в тумбу и пошуровал там. Там что-то было. Ему удалось ухватить и вытащить это. Оказалось – еще одна сигарная коробка, только тяжелая. Джо положил ее на стол и открыл.

Близко, но никаких сигар.

В коробке лежал небольшой, но объемистый револьвер, четырехствольный «дерринджер-357», Джо взял его и сунул в карман. Там же находился конверт с пятью стодолларовыми купюрами, который он положил обратно. Еще был рисунок (выполненный дурно) женского лица. Он подумал, уж не Мо ли его нарисовал. Линии стирались и вновь наносились, пока бумага не протерлась. Интересно, думал Джо, кто она такая, почему у Мо не было ее фото, что он даже попытался нарисовать ее, снова и снова. Он оставил деньги и рисунок женщины, положил их обратно в коробку, закрыл ее и вернул в потайное место.

Еще разок напоследок оглядел контору. Книги. Джо подошел к полке и снял их одну за другой. Просмотрел под всеми обложками, но не нашел ничего, кроме намеков на бурые пятна на пожелтевшей бумаге. Затем пролистал книжки, потряс их, держа страницами вниз, надеясь на что-нибудь, спрятанное между ними. На четвертой книжке вроде повезло. Из «Синайских взрывов» на пол спорхнул голубой квадратик бумаги. Джо поднял его. Квитанция камеры хранения. Джо положил ее в карман и вернул книжку на ее место на полке.

В последний раз обвел взглядом комнату. Ею будто и не пользовались, вид заброшенный. Джо вернулся к столу и мягко закрыл крышку сигарной коробки. Хорошо еще, подумал, здесь зеркала нет. Очень не хотелось бы, глянув в него, увидеть самого себя. Он еще раз внимательно осмотрел помещение, однако Мо в нем по-прежнему не было. Джо видел: утрата парила среди пылинок.

Не было в этой комнате никакого саркофага, никаких древних амфор, никаких украшений из нефрита и золота. Даже календаря в ней не было.

Купленную в Малом Каире пурпурную розу Джо оставил на рабочем столе. И вышел из комнаты.

Горка бобов

Что-то было не так. Он знал это, чувствовал, только не мог в точности определить это чувство. Что-то, связанное с книжками. Неосознанно повернул обратно. Вновь прошел через суматошный рынок, мимо пекарен, рыбных рядов и телег зеленщиков, мимо дешевых пластиковых игрушек, вываленных на одеяло, расстеленное на тротуаре, мимо громкой музыки и песен, языка которых он не знал, мимо ароматов жареного кофе и жареных кебабов из ягнятины, мимо мужчин в похожих на платья джелабиях, телефонной будки с трубкой, снятой с рычажка, – и все думал о причине и следствиях, а также о виде войны, ему непонятном.

Изводивший его вопрос был слишком мелок и слишком велик одновременно. Вопрос этот – зачем.

Он никак не был связан с миром реальным и всем привязан к миру вымышленному, миру Майка Лонгшотта, миру, какой составляли «Европейская кампания», «Синайские взрывы» и «Задание: Африка». Миру «Всемирного торгового центра», где бы и чем бы тот ни был. Были они книжками войны. Только Джо не понимал войну, и чувство это распирало его изнутри так, что ныли косточки пальцев, оно помимо его воли лишало Джо покоя.