Ущерб тела

Прямо перед ней невысокая женщина, от силы метра полтора. На ней хлопковая розовая юбка с красными фламинго, а на голове черная жокейская шапочка; на красной футболке белая надпись: «ПРИНЦ МИРА». Теперь Ренни ее вспомнила.

– Привезла мою еду? – спрашивает она, обращаясь не к Лоре, а только к Ренни. Лекарство от сердца она не упоминает. Лицо у нее в морщинах, но черные волосы сегодня забраны в девчачьи хвостики, которые задорно торчат из-под жокейки.

– Всё здесь, – отвечает Лора, и действительно, она придерживает рукой коробку, поставленную на попа.

Старушка словно не слышит.

– Прекрасно, – говорит она Ренни.

Она берет коробку с двух сторон, водружает себе на макушку, прямо на кепку – куда с меньшим трудом, чем сделала бы Ренни, – и устраивает поудобнее. Придерживая груз с одного боку, она удаляется, не удостаивая больше ни одну из них ни словом. Ренни, ожидавшая увидеть толстуху-развалину, если не откровенного инвалида, молча смотрит ей вслед. Вот откроет она ящик и что? Ренни не верится, что старушка знает, что там внутри. Но если она верит в престарелых церэушников, то способна поверить во что угодно. Кто знает, может, эта женщина – местная оружейная баронесса.

И все же Ренни не может представить, как она открывает коробку, достает автомат, собирает его, если нужно, – а дальше? Если она продает, то кто покупает? И с какой целью? Но Ренни на самом деле не хочет знать ответы на эти вопросы. Еще вчера она бы задала их; но сегодня знает, что лучше воздержаться. От ящика она избавилась, и это самое главное.

Она оглядывается в поисках Пола, но он уже далеко: она видит, как он садится в джип, у самой дороги, за рулем какой-то мужчина. А Элва дефилирует по пляжу с автоматом на голове, словно это самое естественное занятие в мире.

– Вот это женщина, – говорит Ренни Лоре. – Ящик-то тяжеленный. А мне послышалось, ты сказала, что у нее больное сердце, – теперь, когда она вне опасности, Ренни может быть смелее.

– Так тó другая бабушка, – говорит Лора, врет как дышит.

– И обеих зовут Элва, – продолжает Ренни.

– Ага, – отвечает Лора. – Тут этих бабушек завались. Вот старая карга! Видела, она даже разговаривать со мной не хочет! Ненавидит меня за то, что я живу с Принцем, и за то, что у нас нет детей. «Здесь бездетная женщина – пустое место», – твердит она мне. Хочет, чтобы я родила для Принца сына, чтобы у нее был внук. «Для Принца, – говорит. – Слишком умная, чтобы ребеночка заделать, да?» – говорит. Она ненавидит меня и за то, что я белая. В то же время она считает себя практически родней королевской семьи: «Моя принцесса Маргарет», «Мой принц Чарльз». Насколько я знаю, они вроде как еще вчера были белые, нет? Вот и пойми ее.

– Может, все дело в возрасте, – говорит Ренни.

– Конечно. Видно, так и есть, – говорит Лора. – Ты где остановилась?

Ренни об этом не думала. Просто решила, что найдет отель.

– Но ведь сейчас выборы! – говорит Лора. – Все забито под завязку. Ну ладно, что-нибудь для тебя придумаю.

Когда они спускаются на берег, Лора скидывает сандалии. Ренни тоже. Лора предложила понести ее сумку с фотоаппаратом. Они идут по плотному песку, под деревьями и пальмами. Полоса пляжа шире, чем на Сент-Антуане, и совсем чистая. На берег вытащены лодки, дном вверх. Выше уже начинается город – центральная улица, пара иностранных банков, пара супермаркетов, все здания двухэтажные и белые; дальше церковь, за ней раскиданы по холму дома, белые и пастельных оттенков.

Они подходят к утесу, выступающему в море, и, подобрав подолы, обходят его по воде. За утесом снова отрезок пляжа с пальмами, и наконец они приближаются к каменной стене, по краю идет лестница, а на стене висит табличка – ракушки на куске доски, наклеенные в виде слов «Лаймовое дерево». Отель чуть больше обычного дома.

– Здесь неплохо кормят, – говорит Лора. – Только Эллис хочет выжить их отсюда. Хочет купить заведение и посадить своего человека. Забавно, электричество у них все время пляшет.

– Но почему? – спрашивает Ренни. – Зачем ему это надо?

– Говорят, политика, – отвечает Лора. – Они здесь за Пескаря. Сдается мне, Эллис просто не выносит, когда кто-то хорошо зарабатывает. Мимо его кармана.

– Но если этот человек такой ужасный, почему его продолжают переизбирать? – говорит Ренни.

– Подожди меня, – говорит Лора. – Я спрошу насчет номера, – и она направляется к зданию администрации.

Ренни остается в пляжном баре, посреди низких деревянных столиков и стульев, посетителей немало. Она тоже садится, складывает вещи на соседний стул и заказывает ром с лаймом. Потягивая его, рассматривает яхты в бухте, флаги: Норвегия, кажется, Германия, Франция, это точно; и еще несколько.

Ром мгновенно проникает в нее, шелково стелясь изнутри. Теперь можно расслабиться, как говорится, гора с плеч. По крайней мере, одна.

За соседним столиком молодая парочка, у девушки темные волосы и легкий загар, она в белом платье, а молодой человек в коротких шортах и у него облезает нос. Он возится с фотокамерой, она дорогая, но с одного бока помята.

– Ясно, экспонометр, – говорит парень.