Ущерб тела

Самая лучшая стратегия для них – не привлекать внимания. Она прижимается к стене, вся дрожа. Это непристойно, ведь это не кетчуп, здесь может случиться самое непредставимое, пока еще нет крыс в промежности, но лишь потому, что они еще не додумались, они в этом новички. Она боится мужчин, все просто и рационально, она боится мужчин, потому что они ужасны. Она видит того мужчину с веревкой – теперь она знает, как он выглядит. Ренни впервые приходит в голову, что вовсе не факт, что она вообще когда-нибудь выберется отсюда. Она не исключение. Никто здесь не исключение.

– Боже правый, что там происходит? – спрашивает Лора, все еще шепотом, держа Ренни за плечи.

– Принца там нет, – говорит Ренни. – Им волосы обрезают.

Она встает на колени, поднимает кусок курицы, который уронила Лора, отряхивает пальцами сор, кладет обратно на тарелку.

– Ты должна есть, – говорит она. – Мы должны есть.

* * *

Поздним утром, в обычное время, заходят двое охранников. Сегодня один новенький, совсем юный, тощий парнишка, с гладким, как слива, лицом и невинными глазами. Она взглянула на него и поняла: он ничего не знает. Мортон напуган, он держит одну руку наискосок, почти касаясь пистолета, все вышло из-под контроля. Его пугает именно невинность второго.

Они отпирают дверь. Лора насторожена, но все-таки наклоняется, чтобы взять вонючее красное ведро.

– Ее очередь, – говорит Мортон, указывая другой рукой на Ренни. – Ты каждый раз ходишь.

Ренни удивлена, она знает, чего от нее потребуют, и не готова, но тут вперед выходит Лора, она готова к бою.

– Почему это? – говорит она. – И где Сэмми?

– Мне все равно какая, – говорит паренек. Значит, он кое-что слышал и хочет свою долю, знает что, но не знает за что.

– Закрой рот, – говорит Мортон.

Он боится, что молодой его выдаст, он неплохо соображает и кое-что понял, но все-таки он дурачок и все им расскажет, может, не нарочно, но проболтается. Он хочет, чтобы пошла Ренни, а не Лора, потому что с ней безопаснее, вот что он думает.

– У Сэмми бабушка заболела, – говорит он Лоре.

– Ага, прямо беда, – говорит парень и хихикает, тонким голосом, нервно. – А зачем тебе Сэмми? Я ничем не плох.

– Я пойду, – говорит Ренни. Она не хочет скандала, иначе будет только хуже.

– Нет! – воскликнула Лора. Дверь приоткрыта, она ныряет к ней и выбегает в коридор. – Что с Принцем? Все, да? Вы не хотите, чтобы я узнала, не хотите мне говорить? Черт! Куда вы его дели?

Она держит Мортона за руку, и пόтом покрывается он, а не она, она собранна и настойчива. Паренек смотрит на них, стараясь понять, в чем дело. Потом хихикает.

– Принц? Ты про того самого, Принца мира? Да его здесь и не было, ты чё.

– Заткни свой поганый рот, – шипит Мортон.

– Ты сказал ей, что он жить? – продолжает парень. – Да он давно мертвяк! – Он как будто забавляется. «Может, он под кайфом, – думает Ренни, – это бы многое объяснило».

– Когда? – спрашивает Лора тихо – мальчика, не Мортона. Она уронила руки и больше не держит его.

– Какого хрена ты ей рассказал?! – с презрением говорит Мортон.

Мальчик выдал его с потрохами.

– Он угодил в перестрелку, – говорит тот. И снова хихикает. – Так по радио сказали. Ты говорить ей, что он здесь, чтобы она стараться, ублажать тебя, ага? Плохой ты человек, – он уже не хихикает, а ржет вовсю, словно давно не слышал ничего потешнее.

– Свинья! – бросает Лора Мортону. – Ты знал с самого начала. Просто боялся, что если я узнаю, то все расскажу и все узнают про твои делишки. Его застрелили в спину, так?

Мортон похлопывает ее по руке, утешая, ни дать ни взять добрый доктор.

– Иди обратно, – говорит он. – Я делать для тебя всё, что мог. Радуйся, что сама жива.

– Пошел ты, гнида! – визжит Лора. – Я всем про тебя расскажу, никто не смеет меня так динамить, тебя тоже пристрелят, мудила!

По лицу у нее текут слезы. Ренни делает к ней шаг.

– Лора. Ты ничего не можешь сделать.

Но Лора не успокаивается. Мортон уже толкает ее к двери камеры.

– Свинья, ублюдок! – кричит она. – Убери свои поганые руки!

Она хочет ударить его ногой в пах, но он слишком проворен, хватает ее за ногу и отталкивает на руки напарнику, тот быстро реагирует, все-таки он не обкуренный – ловит ее и заводит ей руки за спину. Мортон дает ей ногой в живот, она ловит ртом воздух. Ее больше не надо держать, через минуту она уже молчит, ну почти, и они тоже молчат, не произносят ни слова. Они бьют ее по грудям, ягодицам, животу, промежности, по голове, даже подпрыгивают. О, Господи! Мортон вынимает пистолет и бьет ее рукояткой, он хочет сломать ее, чтобы она больше никогда не смела открыть рот. Лора извивается на полу, наверное, она уже ничего не чувствует, но все-таки извивается, словно червяк, которого разрубили надвое, стараясь увернуться от ударов, но они бьют ее ботинками – не увернуться.

Ренни хочет крикнуть: прекратите! Она хочет найти в себе силы это сделать, но не может издать ни звука, тогда они увидят ее. Она не хочет на это смотреть, но она должна, почему никто не закроет ей глаза?

* * *

Вот что произойдет.