Ущербная луна

— Диана, — поправила я, и он расплылся в улыбке.

Вот это он зря. Зубы были такие, что и словами не описать. Хотя что там описывать — от них почти ничего не осталось. Стыд и позор. Парень-то совсем молодой, лет двадцати, наверное.

— Меня прислал мистер Тэллиент.

В его южном говоре не было ни капли французского акцента, о котором я уже тосковала.

— Я приезжала сюда вчера, — сказала я.

Мой собеседник, являвший собой нечто среднее между Хауди Дуди и Риччи Каннингемом[5], невзирая на блестевшие на солнце светлые волосы, нахмурился от мысленных усилий.

— Мне полагалось быть здесь вчера? Что-то я запутался.

Черт! Надеюсь, он не заплутает посреди болота.

— Я тут кое-кого встретила... — начала я.

— Здесь никого не бывает, кроме меня.

— Высокий, загорелый. — «Красивый» я говорить не стала, опасаясь, что это прозвучит совсем уж нелепо. — С длинными темными волосами.

— Не припоминаю такого, — пожал плечами мой проводник.

— Фрэнк, то есть, мистер Тэллиент, говорил, что мне требуется?..

Не Адам ли Рюэлль этот бедолага? Хотя тот вроде бы сгинул загадочным образом. И, кроме того, я сомневалась, что человек, который вырос в особняке, пусть ныне заброшенном, так запустил свои зубы. Но опять же, я могла ошибаться.

— Как тебя зовут?

— Чарли Вагнер. Тэллиент сказал, вы хотите выследить волка.

— Видел хоть одного?

Чарли отвел взгляд.

— Не берусь утверждать.

Интересный подбор слов. Его «не берусь утверждать» вовсе не говорило о том, что он ничего не видел.

— Вы не прочь прийти сюда, когда стемнеет? — спросил он.

— Когда стемнеет?

В последний раз, когда я бродила здесь в темноте, меня чуть не съел аллигатор. И это еще лучшее из того, что случилось.

Я вспомнила голос, запах табака, дыхание на моих волосах и руку, ласкающую мою грудь, к которой уже очень-очень давно не прикасался мужчина. В конце концов, может, вовсе не аллигатор был лучшей частью того приключения.

— Волки не появляются днем, — пояснил Чарли.

Ну это-то мне было известно.

— Хорошо, — согласилась я. — Когда стемнеет.

Он стоял на месте, не торопясь уезжать. Мы несколько секунд помолчали, а потом я задала единственный невысказанный вопрос:

— Ты знаешь Адама Рюэлля?

Чарли, до этого смотревший мне в глаза, сразу отвел взгляд.

— Никогда его не встречал.

— Знаешь, где он живет?

— Никто не знает.

— А как насчет их родового гнезда?

Чарли указал на противоположный берег, где колыхалась трава.

Других дел у меня не было. Тэллиент уже нанял Чарли. А меня мучило любопытство.

— Отвези меня туда, — сказала я.

***

Катер Чарли был обтекаемым и быстроходным. Наверное, мне следовало опасаться. Аэроглиссеры то и дело переворачивались на воде. Но я слишком радовалась ветру в волосах и солнцу, чтобы портить себе настроение, задаваясь вопросом «что, если».

При свете дня на болоте было очень красиво. Буйство красок, никаких аллигаторов и нутрий. Однако я сомневалась, что вечером здесь сохранится та же идиллия.

Повсюду росли красные цветы на высоких ножках. Я мимоходом ткнула пальцем в их скопление, но поскольку мы с Чарли были в наушниках, заглушающих рев мотора, проводник ничего не ответил — лишь сверкнул беззубым ртом и помчался дальше.

Мы обогнули по широкой дуге маленький остров и увидели особняк Рюэллей, который так и просился на открытку для Хэллоуина. Доски посерели, окна выломаны, крыльцо покосилось. Но, несмотря на плачевное состояние и солидный возраст, этому дому подошел бы эпитет «величественный». Когда-то в его комнатах кипела жизнь, звучали музыка и смех. Если очень постараться, я могла бы представить, как особняк Рюэллей, метафорически выражаясь, восстает из пепла.

Большинство плантаций в этой части Луизианы располагались на Великом речном пути, пролегающем от Нового Орлеана к Батон-Руж. Очень странно и вместе с тем удивительно, что одна из них оказалась здесь. Я как будто преодолела временной интервал и попала в другое столетие.

Чарли заглушил мотор, и нос катера ударился о ветхий причал.

— Давно здесь никто не живет? — спросила я.

— Раньше тут постоянно отирались сквоттеры. Но в последнее время никого нет.

— Почему?

— Боится народ. Привидений и всякого такого. Слышал, как судачили, будто несколько человек пропали и больше их никто не видел.

Я поглядела на дом. Если призраки где и водились, то в особняке Рюэллей.

— Интересно, почему стены не сгнили от влажности?

— Сделаны из древесины болотного кипариса. Никогда не сгниют. Простоят до скончания дней.

Нет бы радоваться тому, что особняк не развалится, так я покрылась мурашками, представив, как он будет стоять здесь, когда от всего остального ничего не останется.

— Пойдешь со мной, — распорядилась я.

Я не боялась привидений, но не очень-то верила в то, что бездомные, все как один, испугались слухов. Мне совсем не хотелось напороться на кого-нибудь из сквоттеров, когда я буду ходить по дому.

Чарли пожал плечами, привязал лодку и отправился вместе со мной.

— Что это за цветы? — спросила я, указав на полоску земли, как будто отделявшую двор от болота. — Вон те, высокие красные.

— Огненные ирисы.

— Красивые. — Я шагнула в их сторону.

— Не трогайте!

— Почему?