Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

Только став великим князем владимирским, Дмитрий Константинович ощутил шаткость своего высокого положения. Покорность младших князей и целование креста на верность лишь на время укоротили их стремление самим занять владимирский стол и безраздельно властвовать в Северной Руси.

— Почему так? — не единожды высказывал свое возмущение самой верной советчице и терпеливой слушательнице княгине Анне. — Не щадя жизни я ратую за дела княжества, за молодших князей готов голову сложить, зе́мли им дал в кормление, а они все на Орду смотрят и ждут не дождутся, чтобы сесть на великокняжеский стол. Что князь Иван стародубский, что Димитрий галицкий, что Михаил ярославский, не говоря уже о тверских князьях. А Димитрий московский… Отрок, девяти лет еще нет, а туда же… в великие князья метит.

— Не бери на сердце думы эти тяжкие, — успокаивала великого князя жена. — Не со злого умысла, не по злобе они власти возжелали, а по неведению. Не знают князья, сколь тяжела великокняжеская ноша. А что до Димитрия московского, так он мал еще, неразумен. За него бояре московские дела ведут, да наставник его и духовник митрополит Алексий. Хоть и грех то, но скажу: не след ему в мирские дела встревать, поди, и церковных дел вдосталь.

Князь, согласно кивнув, нервно заходил по горенке.

— Князья возвышения хотят — дело понятное. Но вот что обидно: послухи[11] доносят, что родной брат Борис не раз говорил, что и ему по плечу великокняжеский стол…

— Его не страшись, — перебила княгиня Дмитрия Константиновича. — Родная кровь… чай, не выдаст. А вот ростовского князя Константина и московского Димитрия остерегайся. Москва силу набрала…

— Да знамо мне это, душа моя. Одно не пойму: Земля московская бедна — ни тебе лесов, зверем богатых, ни тебе рек и озер, рыбой наполненных, ни земель пахотных с обильными хлебными нивами, а все богатеют князья да бояре московские. Торгов и тех нет в Земле московской…

— А чего тут понимать? Все открыто. Иван Калита, Симеон да Иван Красный обобрали Русь до нитки, от того и мошна московская полна серебра. А сколь добра они из Новгорода Великого да Пскова вывезли — один Бог знает.

— И то верно, — в очередной раз согласился князь Дмитрий с женой, — ни совести, ни чести не ведают… И Димитрия бояре московские також по кривой дорожке ведут. Каким-то он князем станет, когда в силу войдет?

— Не наводи на отрока напраслину, — всплеснула княгиня руками. — Мал еще Димитрий. Спаси и сохрани его, Господи! — торопливо перекрестилась на образа Анна. — Ты вот над чем подумай: как игумена Печерского монастыря Дионисия из нижегородских земель к себе во Владимир заполучить. Подвижник веры Христовой, и дал ему Бог силу необоримую. Он любит тебя и помощником бы тебе был верным.

— Эко что удумала, — рассмеялся великий князь. — Да разве его князь Андрей отпустит?! И митрополит Алексий не позволит ему возвыситься…

— А при чем здесь владыка Алексий? Нижний Новгород под Суздальской кафедрой.

— Все так, — кивнул князь Дмитрий. — Только митрополит во Владимир не допустит Дионисия. Верь слову моему: ты в нем силу, Богом данную, узрела, и Алексий не без глаз.

Подобные разговоры княжеская чета вела часто. Советуясь с женой, великий князь словно проверял на ней свои планы, совершенные деяния, а на княжеский совет, на который приглашались не только младшие князья, но и бояре, воеводы, он выносил уже готовые решения. То, что главным советчиком в делах княжеских стала его жена, Дмитрий Константинович скрывал, дабы не быть осмеянным, ибо княжеские жены редко покидали женскую половину теремов. Холили мужей, рожали детей, вместо мирских дел предпочитая дела богоугодные. Княгиня же Анна была не только любящей женой и матерью, но и умной, прозорливой женщиной. Князь Дмитрий гордился княгиней и любил ее безмерно.

Как-то, ближе к концу августа, из Нижнего Новгорода от князя Андрея пришла тревожная весть: на Волге объявились разбойники, именующие себя ушкуйниками. На своих лодках-ушкуях они поднялись вверх по Волге, взяли приступом булгарский город Жукотин, разграбили и сожгли его. Правитель Булгарии хан Булат-Тимур грозится в отместку пойти в Русские земли.

«Кто же такие эти ушкуйники, что смогли взять на копье целый город? — размышлял великий князь, читая и перечитывая свиток. — Булгарские воины оружны, бронями укрыты, ратному делу обучены, да и стены, поди, в Жукотине высоки… Откуда же они взялись? Может, и не из Руси ушкуйники вовсе? Никто из молодших князей не рискнул бы пойти на булгар, да и подготовку войска к походу не утаишь… Что делать?» — ломал голову князь.

Угрозы хана Булат-Тимура нависли грозовой тучей над Русью. Великий князь понимал, что сил противостоять Булгарии у него нет, ибо хан мог привести не только немалое булгарское войско, но и у великого хана попросить помощи. А тот, не дай бог, воспримет нападение на Булгарию как оскорбление да сам двинет тумены на Русь.

Дмитрий Константинович, вызвав к себе в терем боярина Семена, ведавшего доглядчиками — и дальними, и ближними, указал перстом на свиток: