Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

— Хитер Тихон, — усмехнулся в бороду воевода ушкуйников. — Добре! Получишь все сполна! — И, помолчав, спросил: — А не боишься с серебром возвращаться? Путь-то не близок…

— А кого мне бояться? Я-то с деньгами не поеду. Тут вскорости через Кострому обоз с солью пройдет, с обозниками и переправлю денежки. Сам же здесь останусь. Батюшка велел.

— Батюшка велел… — передразнил Анфим Никитич Ярослава, — а сам чего же? Вон каков вымахал молодец, и дело тебе надобно молодецкое. Иди в ватагу. Себя покажешь, земли иные посмотришь и серебра-то поболе в мошну положишь, чем от торговлишки.

— Я, Анфим Никитич, благодарен тебе за заботу, токмо подумать надобно.

— Ну, думай, думай…

— А далече ли путь держим? — поинтересовался Ярослав.

— Почитай, уже приехали. За тем поворотом, — повел рукой воевода. — Лес тут хорош: сосны высокие, ровные да и лиственница встречается. Вот мы ушкуи на Изломе и строим. Народишку прибывает, для него лодии надобны, — пояснил Анфим Никитич.

Вскоре лес расступился, и взору Ярослава открылся вид на волжский простор, песчаный откос, на котором лежало набоку несколько десятков больших лодок. Некоторые из них были подняты на бревна и закреплены упорами, вокруг них копошился народ, дымили костры, пахло смолой.

— Работает народец, а присмотр все едино надобен. Ушкуи смолят… Дело это непростое и важное. Чай, поход-то не последний. А для нас ушкуи, что лошадь для степняка, без нее никак, и нам без лодий нет хода, — рассмеялся воевода.

— А строят-то где, не видать, — закрутил головой Ярослав.

— Сразу не увидишь. Это чуть дальше, за лесом, за косой, где Излома в Волгу втекает. Здесь поглядим, как дело движется, и на Излому поедем. Еще увидишь умельцев наших, подивуешься. Топорами машут так, что глаз не отвести…

Всадники осторожно спустились с высокого берега на откос. Встречающиеся мужики скидывали шапки и кланялись поясно.

— Здрав будь, Анфим Никитич!

— И вам здоровья, — откликался на приветствие воевода.

Ярослав отметил, что поклоны мужики отвешивали не по принуждению, как не раз он наблюдал в Новгороде, когда мужику встреч двигался боярин, а с уважением. «Знать, в чести воевода у ватажников! А в Новгороде глянулся просто: купец как купец, коих немало было в окружении отца». Идя рядом с воеводой, Ярослав не без интереса отмечал, как со знанием дела Анфим Никитич разговаривал с мастеровыми, как любовно поглаживал борта ушкуев, мимо которых проходил. Когда же все работные собрались вокруг приехавших ватажников, Анфим Никитич, приложив руку к груди, произнес:

— Много сделано, добротно, за то вам, мастера, низкий поклон. Одно прошу: поспешите. Ушкуи нам вскоре занадобятся. Вы уж порадейте. Вижу, работы много. Так вы среди местных умельцев поищите. Посулите денег. Сколь запросят — столь отдам! — твердо закончил свою речь воевода.

Когда вновь сели на лошадей, Ярослав не утерпел с вопросом:

— А что, Анфим Никитич, поход вскорости намечается?

— Будет поход. Да ты никак решил с нами податься?

— Не решил еще, но уже охота одолевает.

— Ну-ну, — ухмыльнулся в бороду воевода. — То-то еще будет, когда ты молодцов наших в доспехе да с оружием увидишь. Это тебе не княжеские дружинники, одно слово — ушкуйники.

Еще издали Ярослав услышал перестук топоров, а вскоре увидел верфь ушкуйников. На пологом берегу Изломы, некогда поросшем травой, а ныне вытоптанном до пыли, среди ошкуренных и неошкуренных стволов деревьев, чадящих и пылающих костров, ощетинившихся, словно ребрами, начатых и уже белеющих бортами готовых ушкуев, работало до двух сотен человек. Заметив, как азартно горят глаза у Ярослава, Анфим Никитич поинтересовался:

— Доселе видел, как лодии строят?

— Не довелось, — тряхнул кудрями молодец.

— Дело то непростое, попервой не познаешь. Ну да ладно, смотри, — повел рукой воевода, — видишь, на бревнах, что на земле, брус лежит? То киль будущего ушкуя. Поверх него наложена широкая доска — это основа для поясов обшивки. Она крепится с килем деревянными нагелями, концы которых расклиниваются. Вот те бруски, что стоят вертикально с небольшим уклоном наружу, — штевни. Они соединяются с килем клинцами. Их вырубают из цельного ствола с углом толстой ветви. Потом ставят толстые ветви с прогибом, с наружной стороны их чуть стесывают, чтобы к ним плотнее прилегала обшивка. А там уж и борта обшивают сосновыми или из лиственницы досками. Вон тот ушкуй, что слева, почти готов, только доски поперек закрепить, то для гребцов, и мачту поставить. И все — спускай на воду. Рассказал-то я просто, да только не каждому дело это по уму и по руке. Ты, Ярослав, вот что: оглядись тут, а у меня дела, — и воевода, подозвав кого-то из мастеровых, удалился в сторону уже готовых ушкуев.

Мимо Ярослава, с трудом переставляя ноги, невысокий кряжистый мужик тащил на плече короткий, но объемистый ствол дерева. То ли груз был велик, то ли мужик слабосилен, но сопел он натужно с придыхом.

— Пособил бы, — не поднимая головы, прохрипел работный.