Ушли клоуны, пришли слезы…

— Да, но иногда это делается без необходимой точности, — поэтому иногда как бы «прилипает» еще частичка ДНК, которую не хотели переносить, — пока что мы, увы, еще не научились «резать» безошибочно. Итак, на нашем отрезке А повисла нежелательная частичка ДНК-Х. В нашем случае отрезок А плюс X образовали, к несчастью, совершенно новый вирус АХ, который способен влиять на определенные клетки мозга. Том заразился во время работы: какая-нибудь пустячная неосторожность, палец порезал, например, или аппаратура сверхвысокого давления на секунду отказала — этого довольно. А потом он заразил жену. Мы, конечно, из кожи вон лезем, чтобы создать вакцину против этого вируса.

— Но только для людей, которые не заражены пока АХ, — сказал Вестен.

— Совершенно верно. Вакцина будет способна помочь только здоровым, предотвратить заражение. А Тому и Петре она уже не поможет. Слишком поздно.

— У меня, знаете ли, зародилось чудовищное подозрение, — сказал Вестен. — Я подумал о «чуме двадцатого века», о СПИДе. Откуда ни возьмись, появился СПИД. Не было — и вдруг на тебе. Нам стали объяснять, что это смертоносное ослабление иммунитета пришло к нам из Африки, что там случаи СПИДа были зарегистрированы еще Бог весть когда. Почему же мы о них и слыхом не слыхивали? Почему, ответьте мне, доктор? А не может ли быть так — от этой мысли меня бросает в дрожь, — не может ли быть, чтобы вызывающий СПИД вирус выскользнул из генной лаборатории?

Барски промолчал.

— Доктор!

— Я… я не думаю. Но между прочим, многие специалисты так считают. После всего того, с чем столкнулись мы сами, я не вижу в этом ничего невозможного.

— Ничего невозможного не видите? — взволнованно воскликнула Норма. — Доктор, писатель Стефан Гейм взял интервью у опытнейшего биолога и иммунолога профессора Якоба Сегала. Вы его, конечно, знаете? Да? Так вот, в этом интервью Сегал рассказал о первой и наиболее тщательно охраняемой генной и вирусной лаборатории военного научно-исследовательского центра в Форт-Детрике, в Мэриленде. Он уверен, что генетики там опытным путем получили вирус СПИДа HTL III. Но поскольку начальное воздействие инфекции крайне незначительно и никто не подозревал, что его инкубационный период длится от двух до пяти лет, этот вирус в человеке сочли нежизнеспособным и отправили подопытных особ — да, да, да, там работают не с подопытными животными, а с людьми, в данном случае с заключенными, получившими большой срок, из близлежащей мужской тюрьмы — обратно в их камеры. Профессор Сегал не сомневается, что именно таким путем вирус СПИДа и вырвался из лаборатории на свободу. Произошло это примерно в 1977 году. Однако факт замалчивался, все держали язык за зубами. Но вам это должно было быть известно! Вы знали, доктор?

— Мне известно лишь мнение профессора Сегала, — ответил Барски, избегая ее взгляда. — Мнение отнюдь не бесспорное.

— Не бесспорное? — вскинулась на него Норма. — Вчера все газеты писали, что на нас накатывает лавина СПИДа. Специалисты бьют тревогу: в одной Германии за день могут заразиться две тысячи человек, за год — почти семьсот пятьдесят тысяч. В самые ближайшие годы у нас могут появиться миллионы больных!

— Я тоже читал, — сказал Вестен. — До сих пор ученые исходили из того, что от пяти до двадцати процентов больных СПИДом будут практически обречены. А по оценкам экспертов на конгрессе в Париже в последующие годы число больных СПИДом увеличится вдвое. Вдвое! Что вы скажете, доктор?

Поляк, подумав, ответил:

— Пока нет никаких неопровержимых доказательств факта утечки вируса СПИДа из лабораторий, где экспериментируют с вирусами.

— А если все-таки? — спросила Норма. — Если вирус СПИДа все-таки возник в результате генных манипуляций?

— Тогда остается лишь надеяться, что вирус СПИДа — в отличие от нашего вируса АХ — не окажет разрушительного воздействия на наследственную субстанцию. Ибо лишь в этом случае существует возможность найти панацею от этой болезни. Если же он все-таки воздействует, то единственное, что нам остается, это создать вакцину для всех тех людей, которые пока еще не больны и не заразились.

— А всех остальных ждет судьба Штайнбахов, им уже никто не поможет, — сказал Вестен.

Барски опустил голову.

— Невероятно, — проговорила Норма.

Немыслимо, невообразимо, подумала она. Я напала на самый потрясающий материал в моей жизни. И самый зловещий.