Ушли клоуны, пришли слезы…

Она слышала, как Барски уговаривал Дорис:

— Прошу тебя, не надо, не надо плакать, Дорис! Это бессмысленно, понимаешь… Она даже не осознала, что Том умер…

— Или этот серый фланелевый костюм! Чистейшая крученая шерсть. Длинная юбка. Шелковая блузка…

— И она никогда не поправится? Никогда?

— Нет, Дорис.

— А вот это черный деловой костюм от Ланвэна. Блеск! Вы даже представить себе не можете, фрау Десмонд, сколько у меня заказов! Хлопочу целый день! Эскизы, эскизы! А мой антиквариат в Дюссельдорфе? Управляющий торопит, подгоняет…

Твой антиквариат в Дюссельдорфе больше не существует, подумала Норма. А твой управляющий сидит за решеткой.

— Изменить ты ничего не в силах, — говорил Барски Дорис. — Плохо, плохо, хуже некуда. Но мы бессильны…

— Да, костюмы! Костюмы! В любом варианте! Как я и предсказывала…

— Держись, Дорис! Будь умницей, не плачь. Жизнь продолжается.

Но Дорис не переставала всхлипывать, Петра — на все лады расхваливать костюмы, а неоновые трубки — отбрасывать на всех свой мертвенный свет.

11

Полчаса спустя Норма сидела напротив Барски за большим письменным столом. Обе секретарши, фрау Ванис и фрау Воронеш, сначала очень удивились и успокоились лишь после того, как Барски объяснил, что недоразумение улажено и фрау Десмонд не только получила право доступа во все кабинеты и лаборатории, но в целях личной безопасности будет некоторое время ночевать в институте.

— Бедная Петра, — только и сказал Барски, откинувшись в кресле. Вид у него был усталый. — Вы видели сами, до какой степени этот вирус способен изменить личность. Я уже объяснял вам, что он абсолютно снимает агрессивность и способность к критическому восприятию событий. Прибавьте вопиющий эгоизм и сужение всех жизненных интересов до одной-единственной сферы деятельности. У Тома это были опыты с генами, у Петры — моды. Интерес к этой единственной сфере деятельности захлестывает настолько, что вызывает полное истощение сил, настоящее обескровливание организма. Как в случае с Томом. Остается уповать только на то…

— … что Бог сжалится над Петрой и приберет ее, хотели вы сказать? — закончила за него Норма.

Барски кивнул.

— Бедная Дорис! Ведь Петра — ее лучшая подруга…

Резко зазвонил телефон. Барски снял трубку.

— Да, Александра? — Выслушав несколько первых фраз, вскочил, как ужаленный. — Что?.. Не может этого быть… Как так… Но кто… Ведь это… Оставайтесь на месте… Не имеет значения… Иду! Иду!

Барски положил трубку. Пораженный услышанным, он даже пошатнулся.

— Звонила моя коллега Александра Гордон. Каплан и Хольстен отправили тело Тома на вскрытие в анатомичку…

— И что же?

— Человек, который лежит на столе, — не Том! Александра оказалась там буквально в последний момент… Патологоанатом хотел было приступить уже к операции… Это другой покойник… А кто — неизвестно…

— Я с вами.

Барски с сомнением посмотрел на Норму.

— Лучше бы вам остаться здесь.

— Нет, я должна это видеть, — отрезала Норма.

12

Отвратительно пахло дезинфекцией.

Стены огромного подвального помещения выложены кафельной плиткой. В длинной стене множество железных дверей. Норма знала, что за ними — трупы в продолговатых металлических ящиках. Ей несколько раз приходилось уже бывать в подобных залах, но и сейчас у нее перехватило дыхание от этой жуткой атмосферы. К горлу подступила тошнота. Здесь же стоял десяток наклонных стальных столов с желобами по бокам. И вдобавок ко всему — неоновые светильники под потолком.

Норма вместе с Александрой Гордон и Барски стояла перед одним из столов. На нем лежал труп мужчины лет тридцати. Кожа у него голубовато-белая. По другую сторону стояли патологоанатом и его ассистент. Оба в пластиковых накидках поверх халатов и в длинных резиновых перчатках. Рядом с ассистентом на высокой подставке лежали пилы для костей, скальпели и острые ножи. Все не сводили глаз с мертвеца. Из неплотно закрытого крана капала вода. Этот звук казался назойливо-громким в царившей здесь тишине.

Наконец Александра Гордон сказала:

— Господин Клуге позвонил мне и сказал, что готов к вскрытию. Харальд просил начинать как можно скорее. Вот я и спустилась сюда. И, конечно, сразу увидела, что это не Том.

Англичанка была высокой и худой, густые каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены на затылке ленточкой.