Усилители смысла

Но Второй так уверенно закинул рюкзак через окно сиденье и так обыденно пошёл к передней части маршрутки, что Пятый обошёл маршрутку с другой стороны, и посражавшись с дверью (ручка оказалась с кнопкой), залез в нутро. Коврики на продавленных низких сиденьях могли быть поновее и почище, а по салону надо было проходить полусогнувшись, чтобы не цеплять головой грязный кожзаменитель, отстающий от потолка.

Сзади сиденья были получше, а в открытое окно рука ложилась очень хорошо. Начинало припекать и ветер, врывающийся в окно на скорости, был бы кстати. Сейчас он просто обтекал корпус, суша кожу и заставляя щуриться от мелкой пыли.

Впереди же пререкались. Металлическая перегородка и кресло никак не скрывали тушу шофёра. Голову он, кстати, поворачивать не соизволял – заплывший жиром голос было слышно и без этого. На Второго это не производило никакого впечатления. Разве что говорить он стал попроще, вставляя в речь просторечивые обороты.

Вначале разговор шёл о заказном и хамском поведении, про изменившиеся обстоятельства и пустопорожней трате времени. О штрафах, влиятельных людях, авторитете и ещё более влиятельных людях. О том, что инвалютой платить нельзя и о нестабильности курса. Затем голоса завысились до крика, досадно хлопнула дверца. Пятый разлепил один глаз – Второй мрачно засовывал в карман бумажник, нарочито не смотря в сторону двери. Кожаное изделие перекосило и в карман не помещалось, Второй выгнул губу, выражая презрение к ещё одной досадной помехе. Кое-как запихал и перекосившись, подошёл к окну, из которого старался не высовываться Пятый.

– Что, не повезёт?

– Почему не повезёт? Повезёт. Минуту повредничает, потом поедет. Я заплатил за все места, а ещё желающих поехать он вряд ли дождётся – Второй двинул щекой, изображая кривую улыбку. Получалось плохо.

– То есть ты его знаешь?

– Шапочно. Он хохол, а хохлы своего не упустят. Не боись, поедешь с ветерком.

– А ты?

Второй на секунду задумался:

– По сюжету мне нужно бы остаться, чтобы прикрыть твой отход и дать последний бой силам зла. Эдакий последний горец в поединке с судьбой.

Пятый не понял. Второй всунулся в окно:

– Дай-ка – и вытащил из своего рюкзака серебряную трубу – видишь ли, по географии мы не должны сюда попасть. Никак. Другое направление и тысяча километров разницы. Но мы здесь оказались. И я смутно догадываюсь, почему. Яблоня от яблока недалеко сбегает, а части истории не так-то просто отделаться от целого.

– Попытаешься раствориться в среде?

– Нет. Вытравлю себя из истории этого места. Найду и уничтожу пару призраков из прошлого, а потом пойду дальше. Неизвестные места начнутся быстро, через пару часов хода. Теперь о тебе: как только ты выедешь за стелу, город кончится. Но лучше избегать правой обочины дороги некоторое время – сам поймёшь, какое. Маршрутка пойдёт в ещё один город. Он впал в запустение ещё раньше, но там есть энергостанция, обеспечивающая всю область. Думаю, гниение там не дошло до такой стадии. На энергостанции уж точно. Липестричество она такое – завсегда нужно. Да и на плотине постоянно ветер – авось не пропадёшь. Это если направо. Налево – будет большой местный город. История у него обычная, старая, высушённая за несколько тысяч лет. Ничего страшного там нет, только возможно, ходить придётся долго.

– Может, мне остаться, помочь чего?

– В чём? Посаженное дерево давно засохло, да и не вспомню я уже, какое именно там было моё. Дом я построил совсем в другом месте, а сыном так и не обзавёлся.

– Ну может…

Второй прикрыл один глаз и приподнял бровь другого:

– А зачем? Езжай, а я вслед тебе сыграю чего-нибудь, мне так спокойней будет. Дела нужно закончить, иначе, если я опять попаду сюда, может уже так не подфартить. А может, уйду за вами следом. Ещё не решил.

Маршрутка затарахтела, мелко затряслась, обдав Второго облаком застоявшегося пропана.

– Давай тогда? – Пятый протянул руку.

– Угу – Второй вяло пожал её и отошёл, вытаскивая ещё одну трубку из-за пазухи и прилаживая её к саксофону. Вышел на дорогу, перехватил саксофон, чтобы играть и перенёс вес на опорную ногу. Обернулся, помахал рукой, вставил её на место и принялся отбивать ногой ритм.

Шофёр что-то буркнул и маршрутка тронулась. Пятый смотрел через заднее окно: Второй задрал раструб вверх и заиграл что-то лёгкое, бодрое. Не жёсткое, но однозначное. Замыкая ситуацию на себя.

Шофёр включил радио. Оттуда полилась та же мелодия, только украшенная другими звуками и инструментами. Но сути это не меняло.

Колёса простучали по рельсам. Второго закрыло постом ГАИ, затем высокими деревьями, высаженными вдоль дороги. Но звук саксофона так и оставался двойным. Цветы на клумбе посреди дороги жухли, уступая место сухой траве и опавшей хвое ливанских кедров.

Приближалась дорожная развязка. Пятый не видел стелу с руками, держащими атом, но знал, что она там есть. Музыка ликовала непонятно о чём, что уже давно прошло. Но не стало хуже. И удерживая то, что пыталось тянуться за маршруткой.