Ускользающая метафора

И когда шея и поясница у меня уже закряхтели от того, что на ходу я непрерывно сутулился, впереди наконец-то показался бледный свет. Последовала череда плавных поворотов – после каждого вокруг заметно светлело. Я даже начал различать окружающее – так постепенно светлеет небо перед рассветом. Для экономии батареек я выключил фонарь.

Хотя вокруг и посветлело, по-прежнему не было ни запаха, ни звуков. Вскоре темная и узкая галерея оборвалась, и я внезапно очутился в открытом пространстве. Задрав голову, неба я не увидел. Где-то в вышине, как мне показалось, должен быть молочного цвета свод, но так это или нет, я не знал. Вокруг едва брезжили тусклые сумерки. Странный это был свет – будто собралось множество светлячков и давай освещать своим мерцанием окружающий мир. Я наконец-то мог расслабиться: мрак отступил, и больше не нужно сгибаться.

Стоило выйти из галереи, как почва под ногами сменилась, и местность стала пересеченной. Ничего похожего на дорогу – лишь простиралась, докуда хватало глаз, покрытая валунами пустошь. Длившийся так долго спуск закончился, и передо мной теперь высился взволок. Глядя себе под ноги, я, не выбирая, куда именно идти, просто шагал дальше вперед. Посмотрел на свои наручные часы, но стрелки их уже ничего не значили. Я это сразу сумел понять: все бессмысленно. Все остальное, что было при мне, тоже никакого практического смысла там не имело – связка ключей, кошелек, водительские права, какая-то мелочь, носовой платок. Больше ничего у меня с собой не было, и все это не могло бы мне здесь никак пригодиться.

Чем дальше я шел, тем круче забирал склон, и вскоре мне пришлось буквально карабкаться, цепляясь руками и ногами. Вот заберусь на вершину, думал я, и, возможно, смогу окинуть взглядом окрестности. Поэтому я, хоть уже и запыхался, без отдыху взбирался все выше. Ни единого звука до меня по-прежнему не доносилось: я слышал только собственный шум – тот, что производили мои руки и ноги. Но даже эти звуки отчего-то походили на искусственные и не воспринимались как настоящие. Насколько хватало глаз, нигде не было ни единого дерева, и трава там не росла. Надо мной не пролетела ни одна птица. И даже ветер не дул. Двигался по этой глуши только я сам. Все вокруг было неподвижным и молчало, будто бы замерло само время.

Наконец, забравшись на вершину, я, как и предполагалось, попробовал окинуть взглядом окрестности. Однако со всех сторон меня окружала белесая дымка, и так далеко, как мне хотелось бы, я ничего не разглядел. Я понял только одно: насколько хватало глаз там простиралась бесплодная земля без каких-либо признаков жизни. Во все стороны тянулась суровая пустошь, усыпанная валунами, – и неба по-прежнему не было видно. Только нависал надо мной сплошной свод молочного цвета – или то, что мне его напоминало. Мне показалось, что я – астронавт, который из-за поломки звездолета в одиночку совершил экстренную посадку на неведомой необитаемой планете. Нужно быть благодарным уже за то, что тут есть чем дышать и все хоть немного освещено.

Хотя признаков жизни вокруг по-прежнему не наблюдалось, я уловил какой-то незначительный звук. Сначала подумал, что это иллюзия или звенит в ушах у меня самого, но вскоре понял, что действительно что-то слышу – причем, вероятно, звук, вызванный неким природным явлением. Скорее всего, это шум воды. Может, та река, о которой говорил Длинноголовый? В полусумраке, тщательно глядя под ноги, я стал осторожно спускаться по неровному склону в ту сторону, откуда доносился шум воды.

Пока прислушивался, я понял, что жутко хочу пить, ведь я совсем ничего не пил все то долгое время, пока был в дороге. Но из-за собственной тревоги о воде я даже не вспоминал, а стоило услышать шум реки, как мне тут же невыносимо захотелось пить. Вот бы еще узнать, пригодна ли эта вода для питья, если шумит взаправду река. Вода может оказаться мутной и грязной, с какими-нибудь бактериями или опасными веществами. А может, та вода – простая метафора, даже горстью не зачерпнуть. Однако ничего другого мне не оставалось – только дойти до реки и проверить самому.

С каждым моим шагом шум воды только усиливался и становился отчетливее. Похоже, там и впрямь бурное течение по каменистым порогам, однако увидеть реку самому мне пока не удавалось. Чем ближе подходил я к предполагаемой реке, тем больше высилась почва с обеих сторон, и немного погодя я уже шел между чем-то похожим на скальные стены, метров десяти, а то и выше. Образовался каньон, зажатый меж отвесных обрывов. Тропа местами поворачивала, змеилась, перекрывая мне обзор. Дорога эта не людскими руками проложена, ее проторила себе сама природа. Похоже, дальше где-то действительно должен течь речной поток.