Ускользающая тень

У всех собравшихся кожа одинаково чёрная, и у мужчин, и у женщин волосы уложены в сложные причёски из многочисленных колечек и пропитаны каким-то маслом. Дети Солнца маленького роста, худощавые, одеты в балахоны из неизвестной мне ткани, напоминающей шёлк. Каждый балахон украшают необыкновенной красоты рисунки. На одних вижу лучи солнца, пейзажи, животных и людей — что-то вроде истории в картинках. На других рисунки более абстрактные, но от этого не менее красивые — крупные, неровные геометрические фигуры или вышитые завитки. Надо же, какие у Детей Солнца искусные ремесленники.

Некоторое время наблюдаю за игрой Фейна, но тут один из мужчин замечает это и показывает на меня пальцем, издав взволнованное восклицание на их языке, размеренном и чётком, будто барабанная дробь. Фейн тут же прекращает играть, откладывает флейту и спешит к моей кровати. Остальные начинают болтать между собой, а пожилой женщине приходится в буквальном смысле слова удерживать девочек, чтобы те не подбежали ко мне.

Фейн отдёргивает полог, его тёмные глаза радостно сияют.

— Добро пожаловать обратно, — улыбается он, и я тоже улыбаюсь в ответ.

— Значит, это и есть тень смерти? — презрительно произношу я. — Вот уж не понимаю, из-за чего столько шума.

Фейн смеётся, порывается заключить меня в объятия, замирает в нерешительности, но потом всё-таки обнимает, насколько вообще можно обнять человека, который лежит. Остальные Дети Солнца издают ликующие восклицания, что-то вроде «уи-уи-уи».

— Солнца пощадили тебя, — произносит Фейн.

— Нет, — возражаю я. — Это я их победила!

Фейн поворачивается к остальным и начинает тараторить. Каждый слог он выговаривает очень чётко, а ещё издаёт какое-то горловое прищёлкивание, видимо характерное для их языка. Наверное, пересказывает наш разговор. Его сородичи смеются, а один хлопает себя по плечу, судя по всему показывая таким образом, что ему понравился мой ответ.

— Это твои… — начинаю я, но вдруг понимаю, что забыла, как Фейн называл своё племя.

— Мой круг? Теперь — да.

— А как мы сюда попали?

— Дал сигнал, — объясняет Фейн. — Когда опять будешь сильная, научу тебя как. Они пошли на сигнал и нашли меня. — Фейн ласково гладит меня по голове. — Мне пришлось уйти несколько раз, чтобы вылезти из каньона и посмотреть, как там мой сигнал. Я боялся, что, пока меня нет, тебя найдут звери. В таком месте больной быть опасно.

— Ты молодец, — говорю я и откидываюсь на подушку. — Всё правильно сделал.

Вдруг наваливается слабость, и меня снова тянет в сон. Видимо, до поправки мне ещё далеко. Фейн, конечно, это понимает. Он проводит пальцами по моей щеке, нежно, словно любовник, потом отходит и задёргивает за собой полог. Слышу, как дети засыпают его вопросами, а Фейн терпеливо отвечает, но вскоре опять погружаюсь в приятное забытьё.

Когда просыпаюсь, вижу яркий свет. Испуганно вздрагиваю. Знаю я этот свет. Выходит, сейчас день.

Фейн лежит на кровати рядом со мной и спит, худые плечи размеренно поднимаются и опускаются. Этого я, конечно, тоже не ожидала, но сейчас солнечный свет тревожит меня намного сильнее. Самое странное, что мы продолжаем двигаться. Значит, эти люди путешествуют и днём тоже?

Сначала не осмеливаюсь пошевельнуться. Инстинкт велит спрятаться под одеялом и не высовываться. Но потом вспоминаю, что прошла тень смерти и теперь мне бояться нечего. Постепенно успокаиваюсь. К тому же свет слишком бледный, чтобы быть прямым. Не дав себе времени на сомнения, отдёргиваю полог и выглядываю наружу.

В комнате никого нет, пологи на остальных кроватях задёрнуты. Из-за шкур на стенах проглядывает белый свет. Значит, светит солнце. Окна находятся с двух противоположных сторон зала.

Задумчиво разглядываю помещение. Свет угрожающим не выглядит. Пройдя через шкуры, он как будто утратил свою силу. И всё равно не решаюсь покинуть своё убежище. Снова задёргиваю полог. Только тогда замечаю, что у меня на запястье появился какой-то знак.

Озадаченно разглядываю незнакомый символ. Два знака в форме буквы «V», нацеленные острым углом в сторону ладони. Их пересекают три вертикальные линии. Потираю рисунок большим пальцем. Отметина не стирается. Символ нанесли краской, а потом с помощью хтономантии зафиксировали так, чтобы он никогда не поблёк. У нас в Вейе этим занимаются двеоминги, а богатые обращаются к заклинателям камня. У гурта аналогичные обязанности могли бы исполнять Старейшины, но их дурацкие законы запрещают наносить на тело какие бы то ни было знаки. Вряд ли Дети Солнца знакомы с хтономантией в том смысле, в каком мы её понимаем, но какими-то приёмами определённо владеют. Интересно. А ещё интереснее, что значит этот символ. Наверное, что-нибудь хорошее — по крайней мере, в пользу этого свидетельствует мой опыт общения с Детьми Солнца.