Условие Сатаны (СИ)

Руки блондинки одним движением сняли с него пиджак, пальчики ловко подцепляли пуговицы, губы потянулись к губам. Мои пальцы огладили свои, как только он прислонился к её, не воздержанно выплясывая языком. Женщина простонала; ему нравилось, как её тело реагирует на его желания. Звук молнии и женщина бесстыдно посмотрела вниз, глазами изображая восторг. Я опустила глаза, затем вновь подняла, заставляя себя смотреть — распорядительница обязана была следить за любой реакцией Господина. Её рот сомкнулся на нем, и я увидела, как он, шумно сглотнув, откинул голову назад. Он наслаждался, ему было хорошо. Распорядительница во мне ликовала, но женщина же рыдала. Возбуждение достигло пика, когда он за волосы отдернул её от себя, кинув на кровать. Блондинка улыбнулась и бесстыдно развела бедра. Брякнул ремень и его брюки упали к ногам, обнажая Господина. Он притянул её к себе за щиколотку, еще сильнее отводя ногу, разводя бедра. Он встал на колени, и я увидела, как его член медленно погружается в неё. Мне хотелось взвыть, мне хотелось причинить ему боль, чтобы ему было также судорожно неприятно как мне. Но вместо этого я лишь ощущала, как Господин блаженствовал. Кажется, цель Вакханалии достигнута. Не это ли хочет каждая распорядительница, не этого ли она желает, чтобы Господин был доволен всеми мистериями? А нужна ли я ему тогда? А кто ты такая, Вики Уокер, Виктория, чтобы ломать вечные устои его уклада жизни и можешь ли ты утолить его вечный голод? И кто ты для него, как не простая распорядительница Вакханалий, пусть и особенно приближенная, пусть и хранящая его сына?.. Он любил тело этой женщины, имя которой даже не знал, а по моим щекам бежали беззвучные слезы.

Неделя прошла как будто вечность. Бессчетное количество женщин, дьяволиц, смена по щелчку пальца, по поднятой брови, по напрягшейся спине… Чем больше блаженствовал Сатана, тем больше рвалось моё сердце… Мне казалось, что я умерла в эту неделю. Мне казалось, что я его возненавижу и обязательно что-нибудь сорву. Но я всё также любила и была безупречна. И даже чуточку больше… Я никогда так не уставала, никогда не испытывала такого облегчения, когда мучения для меня были завершены. Мой отдел во всю праздновал окончание очередной Вакханалии с распитием глифта и танцами на столах, невоздержанными объятиями и пьяными братаниями.

Найдя подходящий момент, я выбралась из кабинета, плотно прикрывая за собой двери, которые впрочем не скрывали буйства праздника, и поспешила в свои покои. Люцифер давно уже спал, а мне не хотелось. Я хотела вылезти из своего узкого делового костюма, принять душ и, улетев, просидеть у водопада на одном из летающих островов всю ночь до утра. Я сняла туфли и бесшумно добралась до своего этажа. Выйдя в поворот к комнатам, я замерла. Покои Господина был открыты, а сам он стоял, опираясь ягодицами о свой огромный стол. Его ладони сжимали столешницу. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он поднял руку и взмахнул ею, приглашая меня к себе. Я судорожно сглотнула, но прошла к нему, медленно преодолев расстояние. Дверь за мной закрылась. Я в нерешительности застыла. Руки скрещены на груди. Я осмотрела ставшее родным лицо, не зная, доволен ли он.

— Подойдите, Виктория, — проговаривает. Голос также беспристрастен.

Делаю шаг. Уголок рта мужчины приподнимается в улыбке. Понимает как игру моё сомнение?

— Ближе, — голос становится густым и тут же добавляет, — я не кусаюсь…

Ирония, лукавство, но нотки властности, их я ощущаю даже позвонками; должность накладывает отпечаток.

— То, что я испытал на этих Вакханалиях, я не испытывал, пожалуй, никогда…

Слышу его слова как музыку для своих ушей и губы невольно расплываются в довольной улыбке. Он продолжил:

— Мне казалось, что я всеми этими женщинами… любим.

Я вздрогнула и мне захотелось выкрикнуть:

«Да, черт тебя возьми, потому что я тебя люблю. Женщины всего лишь куклы в моих руках, это я была в каждой из них, это я управляла ими, чувствуя то, что тебе нужно».

— Мне бы хотелось поощрить вас. — И снова теплые карие глаза скользят по мне испытующе.

— Ваши лестные отзывы — уже награда для меня. — Голову чуть склоняю.

— Вы отказываетесь? — сказано спокойно, но я чувствую подступающую грозу. — Нельзя отринуть то, что тебе предлагает Господин.

— Нет, господин. Я приму все, что вы пожелаете дать мне. — Но сказано не господину, а моему любимому мужчине.

Его взгляд скользнул по моей фигуре и остановился на бедрах.

— Поднимите юбку так, чтобы я мог видеть ваше нижнее белье. — Предложение. Нет, скорее всего приказ, который застал меня врасплох.

Медлить было нельзя. Я подняла полы предмета одежды, обнажая бедра и черные кружевные трусики, стремительно намокая внизу. Он опустил руки и вновь его ладони на столешнице. Взгляд задерживается на бедрах и треугольнике внизу.

— Подойдите ближе. — Приказ, и я вижу, как его ладони сжали столешницу, когда я сделала шаг, практически соприкасаясь своими обнаженными бедрами его в брюках, ощущая холодный шелк на своей коже. — А теперь ниже.