Условия человеческого существования

— Вы знали о моем последнем письме мужу?

— Да, он мне прочел ваше письмо.

— И оно, вы считаете…

— Да, это письмо было сильным ударом для вашего мужа.

— Так, значит, это я… убила Охару? — женщина впилась глазами в Кадзи и как-то сразу поникла.

— Не буду этого отрицать, — сказал Кадзи. — Вы лишили его покоя…

— Я поняла. Зачем только я написала это проклятое письмо!

— Да, не посетуйте на правду. Ваше решение уйти и ваше письмо — одна из основных причин его самоубийства. Здесь есть и моя вина. Он упал на марше во время инспекторского смотра. Если б я потащил его на себе, если бы я не дал ему упасть — может, он был бы сейчас жив. Как вы думаете, господин командир взвода, если б я вместе с Охарой выбыл из строя?

Хасидани замялся, растерянно глянул на Хино. Хино холодно произнес:

— Солдат не имеет права выбывать из строя. Потерявших способность двигаться подбирают санитары.

— Хотя господин подпоручик и говорит так, я все же очень жалею, что не выручил Охару. Это на него так же подействовало, как ваше письмо.

— Он очень подвел остальных тем, что, как вы говорите, выбыл из строя? — спросила женщина,

— Спросите об этом господина подпоручика.

— Выбывший из строя — позор роты. Позор, — повторил Хино.

— А самоубийство тоже позор?

— Так точно, — подтвердил Хино с недоброй усмешкой. — Поступок, недостойный воина.

— А если солдат выбывает из строя, его наказывают?

Каждый по-своему воспринял этот вопрос, но все трое, словно сговорившись, молчали. Потом Хасидани сказал:

— Ничего подобного. Просто задерживается с продвижением по службе.

Кадзи молча смотрел в окно. Разве здесь выяснишь истину? Заберите прах домой и там расспросите его; он скажет вам больше, воскреснув в раскаянии. Ваш муж поведает о своем позоре…

— Нет, не могу поверить, — в голосе вдовы прозвучала невыразимая горечь, — не могу поверить, — что такой мягкий, нерешительный человек мог вот так покончить с собой. Только что-то невероятное могло толкнуть его на такой шаг.

Женщина оглядела их всех и наконец попросила Кадзи:

— Расскажите мне правду.

Кадзи встретился с ней глазами, но промолчал. А ответ рвался наружу.

Хино резко отчеканил:

— Что тут рассказывать? Будто вы сами не знаете! Без крепкой семьи не бывает хорошего солдата!

Но женщина словно не слышала его, она не отрываясь смотрела на Кадзи.

— Лучше не искать причин, — наконец выдавил он. — В армии свои законы… У вашего мужа не хватило воли, вот он и выдохся раньше времени. Все очень просто. Ваши нелады со свекровью мучили его, а я еще добавил, бросив его в походе. И потом жернова армии… — Кадзи почувствовал, как Хино и Хасидани злобно впились в него глазами. — Если бы я всегда был с ним рядом, может, он еще и пожил бы…

Да, скорей всего так. Мучительное раскаяние сдавило Кадзи грудь. Пусть она возмутится и пусть ее глаза скажут: «Вы могли спасти моего мужа и не сделали этого!»

Хино и Хасидани переглянулись.

— Все, Кадзи, можешь идти, — бросил Хино, — Через полчаса явишься к командиру роты.

37

— Тебе, конечно, известно, что в армии запрещены драки? — спросил Кудо.

— Так точно.

Кадзи стоял по стойке «смирно», в тисках между Хино и Хасидани.

— Однако мне сообщили, что ты, затаив личную обиду, собираешься мстить ефрейтору. Это правда?

— Нет, не из личной обиды, господин капитан.

— Значит, мстить ты все-таки собираешься?

— Это не личная месть.

— Я спрашиваю, правда ли, что ты собираешься мстить?

— Да, правда, господин капитан.

— Значит, ты сознательно хочешь нарушить воинскую дисциплину?

Кадзи молчал.

— Отвечай! — заорал Хино и пнул Кадзи в плечо.

Тот повернул бледное лицо к командиру роты.

— Я еще не нарушил воинской дисциплины. А ефрейтор Ёсида уже сделал это. Надо допрашивать его, а не меня.

В ту же секунду на Кадзи опустился чугунный кулак Хасидани.

— Как разговариваешь!

— Ничего, — сказал Кудо, — пусть говорит.

Удар только добавил Кадзи мужества.

— Ефрейтор Ёсида глумился над ослабевшим солдатом. Это и есть причина самоубийства Охары. Почему Ёсида до сих пор не наказан?

— Погоди-ка. Ты, кажется, прошел марш на «отлично»?

— Так точно, господин капитан.

— Как тебя встретили старослужащие?

— Сердечно, господин капитан.

— Ёсида не делал тебе никаких замечаний?

— Нет.

— А если бы ты выбыл из строя, вправе он был сделать тебе таковое?

— Думаю, что да.

— Значит, он решил проучить Охару за то, что тот выбыл из строя?

— Так точно, господин капитан.

— Что, один Охара выбыл из строя?

— Нет, четверо.

— А наказали одного Охару?

— Нет, всех четверых.

— И всех четверых наказывал Ёсида?

— Нет, не только он.

— И все четверо покончили с собой?

— Никак нет, господин капитан.

— Значит, только Охара?

— Так точно.

— А тогда почему ты требуешь призвать к ответу одного Ёсиду?

— Потому что Охара покончил с собой. А говоря по совести, их надо наказать всех.

— Молчать! — Кудо ударил кулаком по столу. — Теперь ясно. Ненавидя Ёсиду, ты хочешь воспользоваться случившимся, чтобы деморализовать роту и дискредитировать старослужащих солдат. Самоубийство этого слюнтяя только предлог! Бросая тень на Ёсиду, ты позоришь роту. Твои доводы — сплошная чепуха!