Условия человеческого существования

Через несколько дней наступили холода. Замерзшая земля поскрипывала под ногами. В полдень снова потеплело, но настоящая стужа была уже не за горами. Как-то в обеденный перерыв Ногэ вызвал к себе Кадзи. Вместе с несколькими офицерами он грелся на штабелях леса. - Вот что я хочу вам сказать: говорят, что вы сами хорошо работаете, но покрываете саботажников. - Не саботажников. Я оставляю в ангаре больных, я вынужден это делать. - Это все равно, советские офицеры возмущены вашим поведением. Конечно, с наступлением холодов больных стало больше, но это мало кого беспокоит. Они злятся, что пленные работают спустя рукава, а демонтаж надо кончить до зимы. Я уже получил выговор. Какой-то безусый молокосос -- он мне в сыновья годится -- накричал на меня. Да еще пугает, говорит, что если здесь мы не справимся, то не в Сибирь, а на Крайний Север всех сошлют, а оттуда вряд ли кто вернется... Там советские лагеря для заключенных. Но черт с ним, с молокососом, но надо же подумать о всех вас. Кадзи слушал с каменным лицом. - Что вы скажете? -- спросил Ногэ. - Что мне говорить? Я человек маленький,-- спокойно ответил Кадзи.-- Я не занимаюсь распределением пленных и не руковожу работами. Не знаю, почему вы именно меня вызвали. - Потому что ты потворствуешь саботажникам. - А этого нельзя делать, чтобы избежать Крайнего Севера, так, что ли? Кадзи невесело рассмеялся. - Вам, кажется, приятно всем противоречить. Это вы ведь нагрубили лейтенанту Нагануме, когда он вам предлагал не брать мешки? - Вы ошибаетесь. К этому меня вынуждает необходимость. Я, например, никак не могу считать наш паек достаточным, но мирюсь с этим. Утешаю себя тем, что иным паек просто не может быть. Вот вы наше непосредственное начальство, поскольку сейчас советское командование сохранило здесь деление на чины и ранги. Скажите, вы можете гарантировать нам человеческие условия? - Вы забываете, что я тоже пленный...-- Ногэ нахмурился. Из-за таких вот молодчиков будешь вечно нарываться на неприятности. А придраться к ним трудно, они работают на совесть. Если бы Кадзи делал что-нибудь преступное, Ногэ, без сомнения, нашел бы на него управу. Но он явно симпатизирует русским, и фашисту Ногэ не взять этого типа в шоры. - Вы подаете дурной пример. Теперь и в других группах появляются саботажники. Русские это уже заметили и стали требовать дисциплину с нас. - Требовать, говорите? -- Кадзи усмехнулся.-- Но вам-то чего беспокоиться? Ведь вы на офицерском довольствии. А мы своим горбом кормимся... - Значит, несмотря на мое предупреждение, саботаж не прекратите? - Нет. Знаю, что этого делать нельзя, но другого выхода у нас нет. - Но я вам не позволю своевольничать! -- внезапно заорал Ногэ. Это был уже властный голос майора, привыкшего командовать сотнями людей.-- Не понимаете по-хорошему -- русские с вами по-другому поговорят. У Казди потемнело в глазах. Нет, не от страха, просто ему стало все противно. Вот такие Ногэ, конечно, прежде всего, трясутся за свою шкуру. Наплевать им на своих соотечественников! Наплевать им и на строительство социализма! Пуще любой напасти они боятся "красной чумы". А перед советским командованием лебезят, чтобы как-то угодить,-- может, скорее на родину отправят. А вот вернутся в Японию и на чем свет станут ругать Советский Союз. Они все такие. А между тем угрожают ему, Кадзи, а ведь он совсем не такой, как они. -- Ну что ж, доложите обо мне русским,-- спокойно сказал Кадзи.-- Я работаю так, как нужно, и дальше буду работать так же, но я должен заботиться о товарищах, которые слабее меня. И знаете, господин Ногэ, в отличие от вас я верю в социализм. И в будущее своих соотечественников тоже верю. И пусть кое-кто из советского командования прислушивается к вам, а не ко мне -- это дела не меняет. Не дожидаясь ответа, Кадзи повернулся и ушел. Когда он вернулся к своей группе, к нему подошел Кира. -- Ну, что там? Я, брат, не на шутку за тебя испугался, зная твою заносчивость. Сболтнешь лишнее, и кончится наше привольное житье... Они работали в большой комнате, облицованной кафельными плитками. Видимо, раньше здесь белили целлюлозу. Группа Кадзи должна была снимать со стен плитки. -- Привольное житье, говоришь? А сколько ты плиток сегодня снял? -- строго спросил он у Киры. Кира ничего не ответил. - Из-за таких, как ты, и с начальством трудно спорить. - Зато с нами каждый день споришь.-- Кира посторонился, давая дорогу Кадзи. Ведь хороший парень, ничего не скажешь, только уж больно прямой -- с плеча рубит. И чего надрывается? Никак не может понять, что в таком дурацком положении и жить по-дурацки надо... Кадзи знал, о чем подумал Кира, и сам на минуту задумался. А не прав ли этот лентяй? Ведь он меньше всех тратит сил, значит, у него больше шансов выжить. А вот он, Кадзи, ни крови своей не щадил, ни пота и загнется, наверно, раньше всех. -- И у вора, говорят, всегда есть оправдания...-- бросил Кадзи, беря долото.