Условно разумный

Но пить медленно не получалось. Вкус оказался просто божественным, к тому же Андрей не привык сидеть по три часа над одним стаканом, и опустошил его очень быстро.

Брюнетка качнула головой и отошла, сидящий по левую руку «серый» тоже отодвинулся, будто опасался, что после половины стакана пива сосед превратится в агрессивного монстра.

Мужчина попытался подняться и почувствовал приятное головокружение. По телу волной разлились тепло и слабость, в голове зашумело, перед глазами замельтешили алые точки. Семенов поднес руку к голове и с удивлением отметил, какой тяжелой она стала.

В следующее мгновение мир качнулся, вспыхнул ярко-красным и исчез.

Андрей упал на пол, уронив вращающийся табурет, и потерял сознание.

Глава 2. Предательство

Сознание упорно не хотело возвращаться. Оно то приходило на мгновение, то исчезало, словно играющая в прятки шестилетка. Хихикало в ухо, поднимало муть перед глазами и снова ухало в черную бездну беспамятства.

Андрей приходил в себя долго и тяжело. Голова казалась чугунным колоколом, в который изо всех сил звонил сумасшедший звонарь. Гулкие удары отдавались во всем теле, будя под закрытыми веками красных бабочек, которые кружились в беспорядочном танце, а потом исчезали до следующего удара колокола.

Некоторое время Семенов жил только этими ударами: вдохнуть между двумя первыми, выдохнуть между двумя последующими. Потом начал просыпаться слух — неохотно, словно сломанное радио — он ловил обрывки фраз и тут же отключался, будто уставал. Но мужчина радовался и этому. Пиво оказало на него странное и пугающее действие. Тело перестало его слушаться, руки и ноги не шевелились, силы словно испарились, он не мог даже поднять веки. Но самым страшным были ощущения.

В полубеспамятстве, не имея возможности ни пошевелиться, ни открыть глаза, ни толком расслышать голоса, Андрей чувствовал, что лежит на деревянном полу. В указательный палец правой руки впилась щепка, а левая лежала на чем-то мокром, возможно, в луже. Шея от неудобного положения затекла, ноги расположились под странным углом к телу.

— …пятый час… — донеслось до сознания. — Через двадцать минут…

— …нужно сделать укол…

— …уходи. Не нужно, чтобы он тебя видел…

— …он все равно узнает. Разницы нет…

— …не сейчас. Тебе лучше уйти…

Андрей не понимал смысла этих обрывков чужого разговора, но один голос, тот, что предложил сделать укол и не захотел уходить, казался знакомым. Увы, мозг все еще находился под действием пива и сопротивлялся всяким попыткам вспомнить его обладателя. Хозяин голоса остался не узнанным.

Мужчина снова провалился в беспамятство.

Очнулся от укола — в левую ногу чуть пониже бедра впилось нечто большое и острое, будто гигантский инопланетный, питающийся падалью, паук решил поживиться обездвиженным телом и вонзил в него острые хелицеры.

Семенов по-прежнему не смог пошевелиться. Зато слух заметно обострился, и на него обрушилась лавина звуков. И эти звуки пугали.

Вокруг пищали, рычали, орали, мычали, ревели, жужжали и выли сотни голосов. Ни единого слова лингвоанализатор не различил.

"Это животные, — догадался аналитик, — десятки, если не сотни животных. Причем крупных и наверняка хищных".

В реве и рыках слышались ярость, ненависть, отчаяние и крики о помощи.

— Эй ты, вставай!

Мужчина почувствовал, как на него плеснули водой. Он вздрогнул и понял, что тело снова подчиняется мозгу. Он перевернулся на спину и открыл глаза.

Над ним, ослепляя голубизной, висело по-весеннему яркое небо, которое перечерчивали квадраты толстой черной решетки.

"Ты в клетке, Андрей Сергеич. В прочной стальной клетке, выкрашенной черной краской, с деревянным полом, частично залитым водой, и большим замком с обратной стороны двери".

— Хорош валяться. Или по хребтине хочешь?

Мужчина повернул голову на звук голоса, и его сердце упало в район желудка. За решеткой стоял высокий плечистый мужчина с огромными мускулистыми руками и черной гудроновой кожей. Он был одет в блестящие хромовые сапоги, черные обтягивающие штаны, кроваво-красную рубаху и клеенчатый черный фартук. В левой руке незнакомец держал громадную секиру, а в правой кнут. На его голове не было ни единого волоска, белки глаз отчетливо выделялись на черном лице, а радужки светились желто-оранжевым, но, без сомнений, являлся самым настоящим человеком, по крайней мере внешне. И на его лице Андрей прочитал презрение и превосходство.

— Вставай, — кнут едва заметно шевельнулся.

Семенов повернулся и поднялся. Качнулся на все еще слабых ногах и схватился за решетку.

Его клетка стояла на странном сером веществе, похожем на не застывший раствор бетона. Только этот раствор шевелился, по его поверхности, словно по воде, то и дело пробегала рябь, однако клетка не тонула, прочно стояла на одном месте.