Услуга за услугу

Вот взбеленился бы Боумен, узнав, что его сестрица предложила мне помощь с лечением!.. Ну и наплевать, я куда больше хочу вернуться на лед, чем понравиться Руку Боумену.

* * *

– Все нормально? – спросил Кингстон, когда вез меня домой.

– Уотерс хочет, чтобы я играл в паре с Боуменом, когда вернусь на лед.

– И чем ты недоволен? Он же рекордсмен по очкам в высшей лиге!

– Ты еще давай теперь! – засопел я. – Чего вы им так восхищаетесь?

Кингстон пожал плечами.

– Отличный хоккеист, по своей инициативе отказался от пункта о запрете обмена и перевелся в новую сборную, чтобы жене переехать поближе к родным. Рук Боумен хороший парень.

Я тоже перешел в новую команду по собственной инициативе, но это, похоже, не оценил никто, кроме меня.

– Ты бы послушал их с Уотерсом – во, блин, сладкая парочка! «Ты лучший! – Нет, ты лучший!» – передразнил я. – Странно, как они не отсосали друг у друга прямо через борт!

– Ты что, у них же семьи!

Кингстон порой все понимает чересчур буквально.

– В курсе. Я не утверждаю, что между ними любовная связь с минетами, я лишь объясняю, что стал свидетелем тошнотворного обоюдного облизы… Все, я лучше помолчу, я не в настроении.

– Может, ты голодный? Давай остановимся, возьмем чего-нибудь.

Еда у Кингстона – способ сменить тему.

– Нет, я просто устал. Сейчас приеду и лягу спать.

Дома я принял полагающиеся таблетки и заснул на диване с холодным компрессом на многострадальной ляжке.

Нолан сегодня дома, поэтому я в виде одолжения себе набрал ванну, чтобы проделать всю эту фигню с прогреванием. Стиви оставила мне коротенький список необходимых процедур, включавших еще одну ванну с эпсомской солью и последующий холодный компресс, и потребовала подробно записать, какие упражнения мне назначил спортивный врач.

Я попытался забраться в ванну самостоятельно, но не смог (чертовски больно), поэтому позвал Нолана. Брат долго трепался, как, должно быть, обидно, когда красивая телочка гладит мне ляжки, а эрекция для меня сейчас все равно что раскаленная кочерга к яйцам.

Единственный просвет в сегодняшнем сплошном дерьме случился в семь часов, когда в дверь позвонила Стиви. В руке она держала ломоть пиццы, которую я принес ей вчера, а под мышкой – скатанный коврик для йоги. Сегодня она явилась в спортивных шортах и майке, не скрывавших гладкую загорелую кожу, под которой играли мышцы. Стиви явно много тренируется, чтобы оставаться в форме. Я знаю, каково это, мне самому приходится форму поддерживать.

Она оглядела меня, поджав губы:

– Вижу, сегодня ты снова налегке?

– Мне жарко.

– Ну еще бы, Биллборд-на-яйцах, – она отбросила назад прядь волос (уже голубых) и прошла в квартиру.

– Как ты меня назвала?

– Это мы с девочками в клинике так тебя прозвали.

– Ты рассказываешь обо мне на работе?!

– Я описала, какой ты засранец, так что не спеши надуваться от гордости, – она подчеркнуто долго поглядела на меня. – Ты сегодня принимал ванну с эпсомской солью и делал ледяные компрессы на бедро?

– Да.

– Прекрасно. Теперь давай-ка мне отчет о том, что с тобой делал спортивный терапевт. Ты ходил к нему? Или к ней? – Стиви с размаху уселась на мой диван и вытянула ноги. Она пришла босиком, и ноготки у нее блестели голубым лаком того же оттенка, что и волосы.

– К нему, к нему. Не стесняйся, будь как дома, – пробурчал я.

Стиви сладко улыбнулась:

– Следи-следи за манерами, иначе сейчас тебе придется хуже, чем проститутке в субботний вечер!

Я опустился в свободное кресло.

– В основном он щупал мои ноги и крутил их, проверяя всякую там подвижность, пока меня чуть не вырвало.

Стиви сморщилась.

– Я же ем!

– Сама спросила.

– Про рвотные массы я ничего не спрашивала!

Дикен запрыгнул на край дивана и принялся бодать Стиви. Забравшись на соседнюю подушку, кот, издавая звуки сломанной игрушки, чуть ли не в рот к гостье влез, обнюхивая пиццу. Стиви почесала ему шейку, но Дикен вдруг спрыгнул на пол и потрусил к своей миске проверить, как там дела.

Стиви с беспокойством спросила, указывая на инсулиновый набор на журнальном столе:

– У тебя диабет, что ли?

– Не у меня, у брата.

Вечно Нолан оставляет свою фигню где попало – в комнате на столе, на кухонной тумбе, в ванной опять же. В конце концов я приобрел запасной набор и храню в своей аптечке на тот вовсе не невероятный случай, что Нолан однажды не найдет свой вовремя.

– Первого или второго типа?

– Первого.

Не люблю говорить о болячках брата (меня это напрягает куда больше, чем самого Нолана).

– Так вот почему он не может водить машину, – догадалась Стиви, взяв с пиццы оливку и кинув в рот.

– В основном.

У Нолана есть водительские права, но в прошлом году он столько раз попадал в больницу, пропустив инъекцию инсулина, что права у него отобрали. Чтобы их вернуть, Нолану нужно год провести без экстренных случаев. Да и зрение у него уже нарушено, это тоже проблема.

– Совсем как мой отец.

– У него диабет?

– Был диабет. Папа умер несколько лет назад от осложнений.

– Блин… Сочувствую.

– Спасибо. Без него фигово, – она сунула остаток пиццы в рот и принялась жевать.