Услышь мой голос во тьме (СИ)

Повесила полотенце на спинку стула и, расправляя пушистые складки, вспомнила, как он точно так же оттирал пыль с её лица в тот вечер, когда она приехала в космопорт. Мотнула головой, справляясь с наваждением, и отправилась на кухню ставить каф. Бен вошёл в тёплую гостиную и ощутил обволакивающий уют, с упоением взглянув в окно, где промозглую улицу поливал неугомонный дождь. По столу перекатывался мутный, пасмурный свет, белая скатерть местами была изодрана и испачкана ржавчиной от рассыпанных по столу деталей ремонтируемых приборов, которые Рей взяла на дом. В центре стояла ваза с синими цветами, имеющими чёрно-жёлтые серединки, меж которыми были воткнуты тонкие веточки полевых цветов с крохотными белыми головками — единственными, что выносили осенние холода и продолжали цвести у рощи на холме, которую так любила Рей.

— Извини за бардак, я сейчас уберу! Заработалась, а ты всё не шёл. Решила, что забыл, — она вложила в его руки большую синюю кружку с испускающим ароматный пар кафом и легонько сжала его пальцы ладонями, пытаясь как можно скорее подарить тепло. Бен с благодарностью улыбнулся Рей и сделал глоток, не отнимая её рук.

Затем хозяйка дома ловко собрала в охапку вместе со скатертью грязные детали и отнесла в мастерскую, пока Бен доставал письменные принадлежности, попеременно делая частые глотки кафа, будто хотел распробовать в нём призрак ускользнувшей нежности Рей. Вернувшись, она расстелила свежую скатерть, достала свой каллиграфический набор, несколько чистых свитков пергамента и с предвкушением опустилась на стул, скрестив по излюбленной привычке ноги.

— Скажу сразу, что для письма эта поза не совсем подходит, тебе должно быть удобно держать локти на столе.

— Как скажете, мастер Соло, — весело ответила она, вздёрнув брови и опустив ноги на пол.

«Мастер? — удивился он про себя. — Нигде не слышал подобного обращения, кроме как между учителем и учеником, постигающим Силу».

Почти час он посвятил введению в предмет и показывал основы написания, лишь после этого поставил стул рядом и сел вплотную прижавшись к плечу и бедру Рей, что доставило Бену особенное удовольствие. Он с волнением прикасался к ней, чтобы правильно поставить руку или помочь вывести символ. По непостижимой причине его воображение неумолимо рисовало Рей в голубом сиянии активированного лайтсейбера, её лицо было рассечено молнией ярости, а из груди вырывался воинственный крик. Он представлял, как мог схлестнуться с ней в сражении, выплёскивая наружу злобу, страх и ненависть. Бен не переставая любовался её завитками у висков, что выбились из растрёпанной косы, и с горечью думал о том, что, вероятно, никогда не сможет ей полностью открыться. Да и как вообще начать подобный разговор? Самым ожидаемым исходом станет тот, в котором она начнёт презирать его. «Твой ярый защитник убедил большинство, и имя Кайло Рена отныне не будут отождествлять только с кровью и разрушениями», — отчётливо и ясно раздался в его голове голос Арди́.

— Слушай, Рей, ты ведь была на войне?

— Ага, — она сосредоточенно выводила букву, чуть не целиком закусив нижнюю губу.

— Я тут просто подумал… это праздное любопытство, — сделал глубокий вдох, как перед погружением под воду, — но что ты думаешь о Кайло… о Кайло Рене?

Вопрос, подобный выстрелу в тишине. Рей замерла на полпути, чувствуя, будто в её сердце вползает что-то склизкое и трепыхающееся, и сжала в пальцах перо. Она прежде не размышляла над тем, что Бен постоянно мучился отголосками своего прошлого, как переживал о том, что ему позволено снова жить, невзирая на то, кем он был и кем его считала вся Галактика. В её рот словно влилась кипящая лава, а внутренности сдавило клещами: Рей понятия не имела, как ответить так, чтобы не уничтожить человека, который был ей дорог. С другой стороны, подслащать пилюлю было бы ложью, и она продолжала молчать.

— Прости, ну, и сморозил же! — нервно усмехнулся и откашлялся. — Тебе, наверное, наплевать на этого… монстра.

— Я просто не знаю, как ответить, — подняла голову и обернулась к нему.

— Можешь честно. Ну, он ведь, полагаю, виновен в смертях многих твоих товарищей, — Рей с ужасом обнаружила, с каким трудом он подбирал слова, не теряя при этом прямоты и мужества. — Наверняка ты считаешь его отвратительным и подлым? Думаешь, что он убийца или беспричинное зло, — сжал руку в кулак и сощурился.

— Я думаю… — опустила взгляд, обратившись к своей душе, — я думаю, что, пожалуй, нужно быть одиноким, никем не любимым и напрочь поломанным, чтобы сотворить то, что сотворил он, — вновь взглянула на него, и её черты исказились страданием.

— А если им не двигало ничего из перечисленного тобой? Вдруг просто по-женски романтизируешь его, а под маской на самом деле был бесчеловечный и жестокий тип?

— Я не знаю, — Рей повергла в изумление его беспощадность к себе.

— Но ты, должно быть, ненавидишь его?

— Ненависть слишком личное чувство, Бен.

— Уверен, смерть боевых товарищей или хуже того — любимых — достаточно личное.