Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

– Carissimo![59] – воскликнула Айна. – Тебя-то мне и надо. Чуть не пришлось обедать одной, представляешь? Герцогиня в последний момент меня продинамила.

– Черная или Белая? – уточнил я.

– Белая, – ответила она, разворачивая меня к тротуару.

Белая Герцогиня – это Уоллис Виндзор, а Черная (как зовут ее друзья) – Перла Апфельдорф, бразильская жена южноафриканского бриллиантового магната, известного своими откровенно расистскими взглядами. Что же касается моей сведущей собеседницы, то была подлинная леди, во всех смыслах Женщина с большой буквы – леди Айна Кулбирт, американка, вышедшая замуж за владельца химических заводов из Великобритании. Высокая, выше большинства мужчин, веселая и бойкая бабенка, родившаяся и выросшая на ранчо в Монтане.

– Второй раз отменяет встречу! – пожаловалась Айна Кулбирт. – Якобы у нее крапивница. Или у герцога? Словом, у кого-то из них. Ладно, не важно. У меня забронирован столик в «Береге Басков». Пообедаем? Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить. И боже, какое счастье, что мне попался ты, Джонси!

«Берег Басков» расположился на Восточной Пятьдесят пятой улице, прямо напротив гостиницы «Сент-Реджис». В том же здании раньше находился «Павильон», основанный в 1940 году почтенным ресторатором Анри Суле. Месье Суле забросил свое детище из-за вражды с владельцем здания, покойным президентом «Коламбия пикчерз», похабным голливудским бандюганом по имени Гарри Кон (однажды тот прослышал, что Сэмми Дэвис-младший встречается с его белокурой звездой Ким Новак, и нанял киллера, чтобы тот позвонил Дэвису и сказал: «Слушай, Сэмбо, одного глаза у тебя уже нет. Хочешь остаться без второго?» На следующий день Дэвис женился на чернокожей хористке из Лас-Вегаса). Как и «Берег Басков», «Павильон» состоял из небольшой входной зоны, слева от которой располагался бар, а прямо, за высокой аркой, – просторный обеденный зал с мебелью, обитой красным плюшем. Бар и главный зал образовывали Гебриды, своего рода Эльбу, на которую Суле ссылал второсортную публику. Излюбленные клиенты, коих хозяин ресторана отбирал с неизменным snobbisme[60], ужинали в заставленной банкетками входной зоне – так было заведено во всех нью-йоркских элитных ресторанах – «Лафайетте», «Колонии», «Каравелле», «Лягушке». Столики для привилегированной публики стоят чуть ли не у самого входа, там жуткий сквозняк и ни о каком уединении говорить не приходится, но почему-то сам факт попадания (или непопадания) за такой столик становится в жизни светского карьериста подлинным моментом истины. Гарри Кона в «Павильоне» не уважали. Суле было плевать, что он голливудский воротила, а самое главное – владелец здания. Суле видел в нем обыкновенного торгаша (кем тот и был), нацепившего дорогой пиджак с подбитыми плечами, и неизменно сажал его в самом дальнем углу обеденного зала. Кон рвал и метал, матерился, снова и снова задирал арендную плату. В конце концов Суле не выдержал и переехал в куда более помпезные помещения «Ритц-тауэра». Однако не успел он там как следует обжиться, Гарри Кон внезапно отбросил коньки (когда журналист спросил Джерри Уолда, почему тот пришел на похороны, Джерри ответил: «Просто хотел убедиться, что гад подох»), и Суле, всегда с ностальгией вспоминавший родные пенаты, арендовал здание у новых владельцев. Второе его детище – по сути, тот же «Павильон», только еще более «не для всех» – получило название «Берег Басков».

Леди Айну, разумеется, усаживали за правильный столик – четвертый слева от входа. Причем ее встречал месье Суле собственной персоной – всегда отрешенный, розовый и лоснящийся, как марципановая свинка.

– Леди Кулбирт, – пробормотал он, окидывая свои владения придирчивым взглядом в поисках несвежей розы или нерасторопного официанта. – Леди Кулбирт… м-м… хорошо, хорошо… И лорд Кулбирт?… эм-м… Сегодня к безалкогольному меню у нас превосходное седло барашка…

Она бросила на меня мимолетный вопросительный взгляд и тут же сказала:

– Нам бы лучше алкогольное, а то обслужат слишком быстро. Несите что-нибудь мудреное, что будет готовиться целую вечность, а мы тем временем успеем надраться и побуянить. Например, суфле «Фюрстенберг». Сможете приготовить, месье Суле?

Хозяин ресторана цокнул – во-первых, он не любил, когда посетители притупляли вкусовые рецепторы алкоголем, а во-вторых:

– «Фюрстенберг» – это же наказание для повара! Сущее безобразие!

Должен сказать, что это еще и очень вкусно: в сырно-шпинатную пенку особым образом выпускают яйца-пашот, так что при контакте с вилкой суфле немедленно заливают теплые реки яичного желтка.

– Как раз безобразия мне и не хватает! – заявила Айна, и хозяин ресторана, едва тронув потный лоб краешком носового платка, сдался.

Потом Айна передумала пить коктейли.

– Давай отметим нашу встречу как положено!