Услышать тебя

Гораздо чаще к нему приходили сотрудники и сидели до тех пор, пока сестра не прогоняла их. И это было совсем не вынужденное вежливое посещение заболевшего сослуживца, когда людям не о чем говорить, а так, сидят у постели, обмениваются пустопорожними словами и тоскливо думают, как бы поскорее уйти. Здесь же велись серьезные разговоры о работе учреждения, о происшествиях на водоемах, тут же на месте решались какие-то важные дела, подписывались бумаги. И случалось, посетители забывали, что пришли к больному, и начинали громко спорить, размахивать руками, доказывая что-то. Иван Ильич тоже повышал голос, большая рука рубила воздух…

И потом, когда сотрудники уходили, он еще долго не мог успокоиться, потирал больное колено и, глядя в потолок, говорил:

— Это самая отвратительная черта у человека — уйти от любой ответственности. Ничего самому не решать… На рыбзаводе в отсеках несколько миллионов мальков пеляди. Привезли ее черт знает откуда. Подкормки подходящей нет, ухода тоже никакого. Нужно немедленно мальков запускать в водоем, а они тянут волынку! Сами не могут решить, в какое озеро запускать, хотя об этот разговор ведется еще с зимы… Ну, разве можно так?..

— Безобразие, — охотно соглашался Игорь.

— Ты чего это? — удивленно косился на него Вологжанин.

— Нельзя, говорю, мальков мучить, — невинным голосом пояснял Игорь.

— Приходи ко мне после школы, — успокаиваясь, говорил Иван Ильич. — Я из тебя сделаю настоящего инспектора… Это сейчас самая романтическая профессия. Тут тебе и опасность на каждом шагу, и стрельба из ружей, и погоня за браконьерами на быстроходном катере…

— Мне это подходит, — улыбался Игорь.

— Может, и мне переквалифицироваться в рыбинспектора? — с улыбкой сказал Сергей. — С удовольствием бы пожил в избе на берегу красивого озера.

— Ты что же, думаешь, это курорт?

— Возьмете или нет? — допытывался Сергей. — Браконьеров я тоже не люблю.

— Если ты бандитов не испугался, то, я думаю, и перед браконьерами не спасуешь, — сказал Вологжанин. — У меня есть одно вакантное место. Райский уголок: кругом сосновые леса и два озера — Малый Иван и Большой Иван. И дом инспектора на самом берегу. Чуть выше, на бугре, хутор из пяти дворов. Участок порядочный, что-то около двадцати охраняемых водоемов.

— А где же бывший инспектор? — поинтересовался Игорь.

— Под суд отдали, — сказал Вологжанин. — Был в сговоре с браконьерами и брал от них взятки.

— Романтическая профессия… — думая о своем, сказал Сергей. — Наедине с природой… Ты и природа.

— Природы там хватает, — улыбнулся Иван Ильич. — Но и работы по самое горло. Конечно, если инспектор настоящий, а не проходимец какой-нибудь…

— А вы таких в шею, — посоветовал Игорь.

— Я считаю, на природе должен работать человек с чистой душой, — подал голос Прокопыч.

Сергей хорошо знал эти места, не раз рыбачил на Малом и Большом Иванах. Знает и этот дом инспектора, и хутор на бугре. Там, действительно, сосновый бор кругом. Ели и сосны огромные, а в лесу полно белых грибов. Как раз напротив избушки инспектора большой, заросший орешником остров. Летом туда на лодках привозят хуторских телят, и они живут до осени сами по себе. Помнится, как-то Сергей заночевал там с приятелями-рыбаками, а котел с недоеденной ухой оставили у костра. Ночью пришли телята и слопали всю уху. И не только уху — буханку хлеба. Пестрые такие симпатичные телята с белыми звездами на лбу.

После этого разговора Сергей долго не мог заснуть. Здесь, в больнице, как нигде хорошо думается. Четыре зеленоватые стены и ровный белый потолок. Ничто тебя от мыслей не отвлекает. Как-то мало он до сих пор задумывался о смысле жизни. Все устраивалось само по себе. Работал, учился, женился. То есть делал все то, что и другие. И совсем не торопил события, не изменял их, — как жизнь складывалась, так и ладно. А в последнее время, как стал работать над романом, вообще ни на что больше не обращал внимания. Работа была главным, а все остальное — второстепенным.

Может быть, когда он впервые почувствовал, что в семье неладно, нужно было что-то сделать, предпринять? Он ничего не стал делать, даже закрыл глаза на явную измену жены… Зачем себя обманывать? То, что Лиля ему изменяет, он почувствовал сразу и не нашел в себе мужества порвать с ней. Он оставил все так, как есть. В какой-то мере это было даже удобно: никаких трагедий, перемен. Жизнь течет себе, как река, не выходя из берегов. Возможно, он еще и продолжал любить Лилю, страшился навсегда потерять ее… И Лена совсем не торопила его порывать с семьей, а наоборот, ничего не обещала и ничего от него не требовала… И вот здесь, в больнице, он понял, что так дальше продолжаться не может: он должен прибиться к какому-то одному берегу… Но к какому?

С Лилей, в общем, все было ясно: она давно отдалилась от него, у нее своя жизнь — эти поездки в Ленинград и Москву, — и разрыв неизбежен. С Леной все обстояло сложнее. Сергей чувствовал, что она тоже не принадлежит ему, хотя, казалось бы, у них все прекрасно… И будет ли когда-нибудь принадлежать, он не знал…