Услышать тебя

— Ему не поздно, — сказала Наташа.

Они сидели, свесив ноги в воду, на огромном валуне посередине Дятлинки. Прогретый солнцем камень стоял на самой стремнине, и вода с журчанием обтекала его вдавленные, заросшие бархатным мхом бока. Зеленые нити водорослей, извиваясь, вытянулись в сторону течения. В зеленоватой тени камня, повернувшись в одну сторону головами, стояли мальки. Тела их были прозрачными, а выпученные глаза казались неестественно большими. Николай Бутрехин загорел, брови на бронзовом лице стали совсем белыми, а грудь, негусто заросшая светлыми волосами, почему-то была не коричневой, а красной. Чуть повыше колена у Николая вытатуирован парусник.

У Сергея загар ровный, коричневый, черные волосы приобрели каштановый оттенок. Светлые глаза ярко выделялись на пропеченном солнцем лице. На плече несколько белых пятнышек: следы браконьерских дробин.

— Я совсем забыл… — сказал Сергей, задумчиво глядя на берег, по крутому откосу которого карабкались вверх юноша и девушка. Цепляясь рукой за траву, юноша вторую протягивал ей. Волосы у девушки были золотые, она смеялась, сверкая белыми зубами.

— Были когда-то и мы рысаками… — кивнул на них Николай.

— Что-то ты рановато записался в старые мерины, — усмехнулся Сергей. — С чего бы это? Она опять ушла к другому?

— Что ты забыл? — уклонился Николай от разговора на эту тему.

— Мне было пятнадцать лет, когда я написал первую повесть и подарил девчонке, в которую был влюблен… Я писал ее два дня и две ночи! Как бы мне хотелось сейчас почитать ее! Я потом встретился с этой девчонкой… Она солидная женщина, дочь уже в школу ходит, муж майор. Я спросил про ту тетрадку в клетку, что подарил ей, она засмеялась и сказала, что даже не прочитала мое сочинение и, уж конечно, не знает, куда подевалась эта тетрадка… А я-то, дурак, думал: моя проза проймет ее!

— А я стихами пытался пленить свою возлюбленную, и тоже никакого эффекта! — рассмеялся Николай.

— Я недавно встретил одну девчонку, она пишет стихи, — сказал Сергей. — Интересно, о чем? Просил, но так ни одного и не прочла.

— Поэтов теперь хоть пруд пруди, — сказал Николай.

— Мне думается, у нее должны быть хорошие стихи.

— Что за девчонка-то? — искоса взглянул на него Николай.

— Да так, одна старая знакомая…

— Я всех твоих знакомых знаю, — насмешливо смотрел на него Николай.

— Эту не знаешь, — соврал Сергей. Ему не хотелось говорить о Наташе. В редакции он ее не нашел. Валя Молчанова сообщила, что уже две недели, как она уволилась. А где сейчас, никто не знает. Наверное, экзамены сдает в институте. Сергею показалось, Валя чего-то недоговаривает, уж очень глаза у нее были хитрущие. Но дотошно расспрашивать любопытную Молчанову не хотелось. Тут же вообразит невесть что…

Ушел он из редакции расстроенный — сегодня первый день, как он вышел на работу, — и до сих пор в душе осталось какое-то беспокойство. В конце концов он знает, где она живет, и сможет в любое время зайти… Ну и что скажет?.. А желание увидеть ее становилось все более сильным. Он и на речку-то пришел в надежде встретить ее здесь на пляже. Вон сколько девушек и парней загорают на песке с книжками…

— На горизонте снова появилась Прекрасная Незнакомка… — заметил проницательный Николай.

— Наоборот, исчезла, — ответил Сергей. — В неизвестном направлении.

— От тебя, оказывается, тоже уходят… — подковырнул Николай. — Стареешь, брат!

— Сдается мне, что ты и родился стариком, — сказал Сергей. — Не зря же смолоду в театре играл дремучих старцев…

Бутрехин неделю назад вернулся с гастролей — театр выезжал в Прибалтику — и теперь до сентября был свободен. Отпуск собирался провести на юге. Тридцать лет стукнуло, а он еще и Черного моря не видел. Сергей стал отговаривать, расписал все прелести жизни на берегу синего озера…

— В общем, тишь да благодать, — закончил он.

— Тишь, говоришь, и благодать? — посмотрел на его раненое плечо Николай. — А это тебя комары покусали?

— С этой шайкой покончено!

— С одной, — уточнил Николай. — А сколько их еще осталось?

— Ты что, браконьеров боишься?

— Что мне их бояться? Я не инспектор. За тебя, дурака, боюсь: лезешь всегда в самое пекло…

— Хотя я больше и не работаю в рыбоохране, до самой смерти буду бороться с браконьерами, — сказал Сергей. — Послушай, Колька, поезжай на Большой Иван! Там в доме хозяйствует вместо меня один хороший паренек… А я к вам буду на субботу и воскресенье приезжать. Какая сейчас рыбалка, грибы!..

— А на море зеленые волны, разноцветная галька, на пляжах поджариваются красивые женщины, днем холодное пиво с раками, а вечером сухое вино с виноградом, и в обществе Прекрасной Незнакомки… — мечтательно нарисовал заманчивую картину Николай.

— Ну и катись на свое Черное море, — пробурчал Сергей. — Валяйся на заплеванном пляже, ухлестывай за подозрительными девицами и стой в очередях в столовую за кружкой пива…

— Это ты от зависти, — засмеялся Николай. — Начитался в газетах курортных фельетонов… Сам-то хоть раз был на юге?

— Не был, и никакого желания нет.

— Я тебе буду писать оттуда и фотографии с видами на Черное море пришлю.