Услышать тебя...

В этот вечер разными тропинками спустились к боль­шому тихому озеру две женщины. Широкая переливаю­щаяся полоса перекинулась от островка до песчаного берега. В солнечной дорожке всплескивала мелкая рыба. У берегов тускло светился высокий прошлогодний тро­стник. Среди мертвых сухих стеблей, еще цепко держащихся за дно, яркими зелеными хохолками буйно про­бивалась из воды молодая, набирающая силу поросль. Солнце, совершив свой извечный круг, клонилось к още­тинившемуся колючими вершинами бору. Над береговой отмелью кружили чайки. Они пронзительно кричали, са­дились на воду и снова взлетали. Ветерок гнал рябь к бе­регу.

Та женщина, что спускалась к озеру со стороны ху­тора, остановилась возле ивового куста и стала внима­тельно смотреть на девушку, стоявшую у самой воды. Медленно повернув красивую голову с длинными воло­сами, та взглянула на домик рыбинспектора, скользнула взглядом по берегу и наконец остановила свой взор на кудрявой иве, за которой стояла вторая женщина. Не за­метив ее, снова повернулась к озеру. Не нагибаясь, сбро­сила сначала с одной ноги, потом со второй белые босо­ножки, изогнувшись, сняла через голову рубашку, вы­скользнула из брюк. Закинув руки за спину, расстегнула бюстгальтер. И, обнаженная, на секунду задержалась у самой кромки воды. Солнце щедро облило золотом гиб­кую фигуру, пронизало насквозь пшеничные волосы.

Загорелая, с белой, вызывающе торчащей вперед ма­ленькой грудью, быстро-быстро перебирая длинными но­гами, побежала по мелководью в озеро. Вот она оста­новилась, когда вода подобралась к бедрам, обхватив плечи руками и охнув, быстро присела, снова выпрями­лась и, отбросив волосы назад, резко оттолкнулась но­гами от дна и поплыла. Плавала она хорошо: по-мужски, саженками, и на спине, и на боку. Девушка уже была у ближнего острова — в спокойной синей воде желто све­тилась ее голова, — когда вторая женщина вышла из-за кустов и подошла к берегу. Подняв подол сарафана, по колено вошла в воду и, наклонившись, долго смотрела на свое отражение. Со стороны могло показаться, что она ищет что-то на дне, но женщина ничего не искала: она задумчиво разглядывала себя в воде.

Ничуть не смущаясь, Наташа вышла на берег и поздо­ровалась с темноволосой женщиной. Та пристально смо­трела на нее. Губы у Наташи посинели, на плечах и вы­сокой девически округлой груди блестели маленькие капли, мокрые волосы змеились на спине.

— Отчаянная ты, — сказала темноволосая женщина.— Далеко заплыла, да и вода, поди, холодная?

Наташа отжала волосы. Крупные капли выдолбили в песке маленькие лунки. От купания лицо ее побледнело, а серые глаза стали почти прозрачными.

— Сначала было холодно, а потом ничего, — улыбну­лась она.

Пока девушка одевалась, Лиза все смотрела на нее, И темные глаза ее были грустными.

— Гляжу я на тебя, красивая ты, — сказала она.— А ведь когда-то и я была такая. . .

 — Вам-то грех жаловаться: вы и сейчас статная да красивая!

— Ты добрая, — сказала Лиза. — Слышала, в народе говорят: сорок лет — бабий век? И потом, кому мы нуж­ны, когда такие, как ты, есть...

— Вы слишком мрачно смотрите на жизнь. Наташа уселась на теплый песок и, набрав полные пригоршни чистого желтого Песка, стала сыпать себе на ноги. Песок журчал, струился, как вода. Солнце клони­лось к лесу, и Наташина тень все удлинялась, убегала к воде. Лиза села рядом и тоже вытянула босые ноги. У Наташи ступни маленькие, узкие, с аккуратно подре­занными ногтями, а у Лизы широкие, с выпуклыми ко­сточками возле больших пальцев. Видно, застеснявшись, она пятками выкопала ямки и спрятала ноги в песок по щиколотки.

Тихо кругом: волна не всплеснет, не вскрикнет чайка, не пошевелит ветер кроны высоченных сосен. И редкие белесые облака застыли на сиреневом небе.

— Ждешь? — спросила Лиза.

В глазах Наташи что-то дрогнуло, на губах появи­лась улыбка и тут же исчезла. Она зачерпнула еще пе­ску и высыпала на колени. Песчинки засверкали, как кро­шечные алмазы.

— Жду.

— А я давно уже никого не жду, — вздохнула Лиза.

— Я его ждала с двенадцати лет. .. Смешно, но я еще школьницей влюбилась в него.

— Значит, судьба.

И хотя Наташа впервые видела эту женщину с груст­ными темными глазами, которая так неожиданно появи­лась на берегу, она почувствовала к ней доверие, даже какую-то нежность. Она и сама себе не смогла бы объяснить, что заставило ее быть вот такой откровенной с совершенно незнакомым человеком. Не совсем незна­комым: за ужином у костра Сергей обронил несколько слов о молодой женщине, которая живет на хуторе и снабжает его молоком. Кажется, он сказал, ее звать Лизой... Наверное, потому Наташе и легко было с этой женщиной, что она знакомая Сергея, вот приносит ему молоко, каждый день видит его, разговаривает. . .

— Я немного знаю вас, — сказала Наташа. — Вы Лиза с хутора?

— Я как тебя увидела, — проговорила Лиза, — поду­мала, что ты была бы ему хорошей женой.

Наташа ладонями разровняла песок, и ног стало не видно до колен. К смуглой щеке пристали песчинки. Не поднимая глаз, она спросила:

— Вы давно знаете Сергея?

Лиза чуть приметно усмехнулась.