Услышать тебя...

— Уплыли за остров лещей ловить на этих... выполз­ков.

Наташа еще не ощущала никакой тревоги.

— Читаешь? — взглянул он на книжку и снова на­смешливо уставился на нее. — Ну и как, интересно?

— Мне не нравится твой тон, — заметила Наташа.

— Что ты тут... в его комнате делаешь? — задал он глупый вопрос.

— Жду Сергея, — равнодушным голосом сообщила она. — Он должен из города вот-вот приехать.

— Он не приедет, — уронил он.

Сева Блохин приехал на последнем автобусе, который прибывал в Опухлики в восемь вечера. А от Опухликов пришел пешком.

— А какого черта его в город понесло? — поинтересо­вался он.

Наташа коротко рассказала о схватке с браконьера­ми, выстрелах, однако про рану Сергея умолчала. И про то, что он лежит к больнице.

— Давай выпьем, — сказал он и, скрипя половицами, подошел к столу. Достал из кармана бутылку коньяку, промасленный пакет. Все это выложил на стол. Ногой подвинул табуретку и уселся напротив Наташи. Неболь­шие светлые глаза его впились в ее лицо. Глаза были немного остекленевшие, с красными прожилками. Навер­ное, Блохин напрягал все силы, чтобы взгляд его был про­никновенным и осмысленным, но на самом деле глаза его смотрели тупо и жестоко. Вот он перевел взгляд с На­таши на бутылку, потом снова на нее. Видя, что девушка не собирается подавать стаканы, сам встал и подошел к буфету. Достал два граненых стакана, которые Наташа вечером вымыла и сама туда поставила. Отколупнул пробку и налил.

— Я не буду пить, — отказалась Наташа.

Блохин опрокинул стакан, взглянул на закуску, но ни­чего не взял.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он.

 — Я слушаю.

Он налил еще раз, снова выпил, не закусывая. На его скулах напряглись желваки, на лбу возле виска набухла синяя жила. Наташе стало неприятно смотреть на него, и она отвела глаза в сторону.

— Ты должна быть со мной, — сказал он. — Капа — это все ерунда. Детские развлечения. Мне нравишься ты.

— Пожалуй, тебе лучше уйти, — нахмурилась На­таша.

— Он всегда и во всем был впереди меня. .. — про­должал Блохин, не обратив внимания на ее слова. — Был фоторепортером, потом литсотрудником, а теперь вот по­чти писатель. . . Я завидовал ему. Завидовал таланту, тому, что у него была красивая жена. . . И что интересно, когда он развелся с ней, она и мне перестала нравить­ся. . . Помнишь, ты облила меня чернилами? Я ведь пер­вый обратил на тебя внимание. Я думал, это просто так, а потом понял, что люблю тебя. С тех самых пор. И вот опять он перешел мне дорогу. .. Думаешь, я не видел, как ты на него вчера смотрела? На этот раз у него ничего не получится. . . Я женюсь на тебе!

— А я за тебя не хочу выходить замуж, — отрезала Наташа.

— Почему? — тупо уставился он на нее.

— И не стыдно тебе? — посмотрела ему в глаза де­вушка. — Только что был с другой. . . а теперь пристаешь ко мне!

— Я Капку пригласил, чтобы тебя позлить, — сказал Блохин. — Это ведь несерьезно. . . А ты — это другое де­ло. Я правду говорю...

— Ты сейчас меня злишь,— перебила она.

Он молча смотрел на пустой стакан и барабанил паль­цами по столу.

— Я до сих пор не знаю, кто из нас у кого стоит на пути: я у него или он у меня? — сказал он.

— Сейчас ты, — сказала Наташа.

— Я все время думаю о тебе, — бубнил он. — Только о тебе. Я ведь тебе друг?

— У тебя есть единственный шанс остаться моим то­варищем, — спокойно сказала она. — Это сейчас встать и уйти.

— К дьяволу! — грохнул он кулаком по столу так, что бутылка подпрыгнула, а стакан, налитый для Наташи, опрокинулся. — Чем я для тебя плохой? Сергей лучше, да? Но почему, почему? Объясни мне! Я хочу это по­нять! Слышишь?!

— Это невозможно объяснить, — ответила Наташа.— И, что бы я ни сказала, ты меня не поймешь... Слиш­ком мы разные, Сева.

— Нет, я хочу понять! — орал он. — Говори!

— Мне нечего тебе сказать.

Ей становилось все тревожнее и тревожнее. Она ни­когда не видела Блохина таким. Багровое потное лицо и безумные белые глаза.

— Подумаешь, написал очерк! Или даже повесть, ко­торую, еще неизвестно, напечатают ли... Я тоже напишу книжку. У меня уже есть несколько рассказов... Я буду писателем, вот увидишь! И мы будем вместе! Всегда. Я пью за это! Слышишь, Наташа? За нас с тобой!..

Он выпил сразу полстакана. Лицо его ничуть не из­менилось, казалось, коньяк на него не действовал.

«Где же Султанов, Женька? — с тоской подумала На­таша. — Боже мой, хоть бы Лиза пришла! ..»

Небо над бором погасло, луна облила верхушки со­сен серебристым светом. Равнодушные, они придвинулись к дому, будто собираясь заглянуть в окно.

— Тогда я уйду, — поднялась с места Наташа. — А ты ляг, выспись. Тебе завтра стыдно будет за то, что ты тут наговорил.