Услышать тебя...

Он понял, что больше его не ударит. Перед ним стоял человек, который страдал не меньше, а, пожалуй, даже больше, чем он. Большой, сильный Всеволод Блохин — Сергей отлично знал, что он не трус, — не дал ему сдачи. И что бы сейчас Сергей с ним ни сделал, он не поднимет на него руку. Ненависть, вот уже несколько дней душив­шая Сергея, вдруг прошла. Даже нечто похожее на со­чувствие шевельнулось в нем.

— Рассказ мой вы с редактором, конечно, из альма­наха выбросили? — спросил Блохин. — Могу я взять с со­бой хотя бы гранки?

— Твой рассказ идет, — ответил Сергей.

До сих пор равнодушное лицо Блохина стало расте­рянным. Он долго смотрел на капустницу, порхающую над широким лопушиным листом. Девочка, смешно щуря глаза, метилась плиткой в дальний квадрат. Плитка шлепнулась на асфальт и разбилась на несколько ма­леньких кусков. Высокий парень вывел из сарая крас­ную, сверкающую никелем «Яву», завел и, небрежно пе­ребросив длинную ногу через седло, укатил, оставив на дворе голубоватый с белыми прожилками ком вонючего дыма.

— За эту неделю я много такого натворил, что дру­гому человеку и за всю жизнь не сделать, — сказал Се­ва.— Мне наплевать, что думают обо мне другие, но На­таша. .. и ты... В общем, на меня что-то накатило. Не думай, что я законченный подонок... Я бы очень хотел, чтобы ты так не думал.

Он даже шевельнул рукой, будто собираясь протя­нуть ее Сергею, но не протянул. На белую несвежую ру­башку его уселась большая зеленая муха и поползла по плечу. Сева переступил с ноги на ногу, и муха, изумруд­но блеснув, улетела.

Сергей не знал, что ему еще сказать, и пауза затяну­лась. Он смотрел на девочку: она нашла новую плитку, на этот раз зеленую, и беззаботно прыгала, что-то не­громко напевая.

— Куда же ты? — спросил Сергей.

— Не знаю... Подамся в Прибалтику.

— Покайся, я думаю, редактор тебя простит, — посо­ветовал Сергей.

— В этом городе мне нечего делать, — сказал Блохин и усмехнулся. — Ты верно сказал: слишком много я здесь нашкодил...

Пробормотав: «Будь здоров», Сергей повернулся и за­шагал к парадной. Сева все еще стоял у забора и смо­трел ему вслед. Разбитая губа его вспухла. Пошарив в карманах, он достал смятую пачку, но, не найдя там ни одной сигареты, с отвращением отшвырнул прочь. Вслед за пачкой полетела и раздавленная коробка спичек.

Он не пошел вслед за Сергеем, а зашагал вдоль редкого покосившегося забора прямо по лопухам и репей­нику. Так можно выйти на улицу, не проходя мимо окон редакции.

6

Сергей встал с восходом солнца. На гла­зах испарялась роса, когда он шел к машине. Птицы не­смело пробовали голоса в роще. Над озером колыхался туман. Бросив на заднее сиденье машины мешок с под­кормкой, Сергей включил мотор и, дав ему немного про­греться, выехал на дорогу. Солнечные лучи еще не пробились сквозь вершины деревьев, и в лесу было сумрач­но. Перед самым озером Балаздыней перешел дорогу лось. Высоко вскидывая длинные голенастые ноги, он ша­гом пересек проселок и углубился в бор. На машину даже глазом не повел. Сергей остановился и долго смо­трел огромному зверю вслед. Шел лось бесшумно, и ши­рокие раскидистые рога не задевали за ветви деревьев. В спокойной уверенной поступи великана чувствовалась сила и целеустремленность.

Сергей подогнал машину к самому берегу. В резино­вых сапогах забрался в камыш и вывел оттуда надежно спрятанную лодку. Погрузив в нее мешок с подкорм­кой, медленно поплыл вдоль берега, разбрасывая дере­вянным совком подкормку для мальков пеляди. Иногда нагибался и долго смотрел, как маленькие рыбешки жад­но хватают серые комочки. Мальки заметно подрастали. И вообще, чувствовали себя в новом водоеме как дома, если можно считать домом уральский рыбзавод, где их искусственным путем вывели из икринок.

Вода в озере прозрачная. С берегов свешивались серебристые ивы. Толстая искривленная береза, казалось, вот-вот упадет в озеро. С ее наклонного ствола удобно удить. От берега далеко в воду забрался буйный камыш. На лоснящихся листьях сидели необсохшие, со смятыми крыльями стрекозы. На них хорошо в этот час берет у бе­рега язь.

На всякий случай Сергей объехал все озеро, но ни­чего подозрительного не заметил. Впрочем, он и не ожи­дал тут застукать браконьеров. Дело в том, что это озеро несколько лет назад вытравили, а потом запустили маль­ков пеляди. И браконьеры знали это. Они начнут сети ставить, когда пелядь подрастет.

Когда Сергей вернулся домой, солнце уже разогнало туман и высушило траву на лужайке. Дружок, лежа на крыльце, поднял морду, распахнул пасть, сладко-сладко зевнул и поелозил хвостом по полу, но так и не встал. Из-под поленницы дров приковылял новый жилец — еж Гошка. Задрал свою острую мордочку и посмотрел на Сергея черными глазами-горошинами. Сергей зашагал в кладовку, Гошка засеменил вслед за ним. Остановился у крыльца, на котором возлежал Дружок. Сергей вынес из кладовки блюдце с молоком и поставил перед ежом. Пальцем провел по его мягкой коричневой шерсти, окай­млявшей не защищенную иголками нижнюю часть тела. Еж совсем по-поросячьи хрюкнул и ткнулся носом в блюдце.