Услышать тебя...

— Я предлагаю выбросить рассказ Блохина, — ска­зал он. — Три дня не появлялся на работе. Где-то пьянствовал, а сегодня мне позвонили из милиции: эту ночь он провел в вытрезвителе. Учинил драку в ресторане. Могли бы и судить. Разумно ли после всего этого печа­тать в альманахе молодых литераторов рассказ такого человека?

— Рассказ о любви, а не о борьбе с алкоголизмом,— заметил Сергей.

— Сегодня утром принес мне заявление с просьбой уволить с работы. Я думаю, это он с перепугу: решил, что я его после всех этих художеств прогоню. ..

— Не думаю, — сказал Сергей. — Блохин не трус.

— Так как быть с рассказом? — спросил Дадонов. — Есть у тебя что-либо взамен?

— Надо печатать, — сказал Сергей. — Рассказ хоро­ший. А то, что с Блохиным произошло. . . это не имеет никакого отношения к рассказу.

Дадонов взглянул на Сергея и чуть заметно улыб­нулся:

— Почему ты его защищаешь? Я ведь знаю, что он на твоем месте поступил бы иначе.

— Я рассказ защищаю, — нахмурился Сергей. — А на Блохина мне наплевать!

— Уговаривать его остаться в редакции я не буду,— сказал редактор.

— Это ваше дело.

— Жаль, что все так получилось... Парень он спо­собный.

— Я вам больше не нужен? — Сергей поднялся с ди­вана.

Дадонов подошел и, обняв Сергея за плечи, снова уса­дил на диван и сам сел рядом.

— У тебя неприятности? — спросил он. — Может быть, я могу тебе помочь?

— Вы прекрасный психолог, — усмехнулся Сергей.— Однако ни в чьей помощи я не нуждаюсь.

— Извини, брат, я не хотел тебя обидеть.

Они встали одновременно, посмотрели в глаза друг другу.

Сергей улыбнулся и сказал:

— Неприятности позади... А у кого их не бывает? Вот теперь у Блохина...

— Он сам виноват.

— Беда не щадит ни правого, ни виноватого.

— Ты там, на озере, стал философом, — улыбнулся Павел Петрович. — А сейчас я тебя обрадую: звонили из «Недели», разыскивали тебя: кажется, приглашают на работу. В Москву.

— Мне нравится с вами работать, — несколько расте­рявшись, ответил Сергей.

— А если серьезно? — пытливо смотрел на него Дадонов. — Предложение лестное.

— Вы на моем месте поехали бы в Москву? — выдер­жал его взгляд Сергей и чуть приметно усмехнулся.

— Я? — удивился редактор. — Не знаю... Меня в Мо­скву не приглашали.

— Выходит, поманили пальцем — все бросай и беги! Как же, это столица! Как будто там работать не надо и манна с неба сыплется... Я родился в этом городе, люб­лю его. Мне нравится моя работа. Зачем мне уезжать в Москву? Как это в песне-то поется? .. «Самолет хоро-шо-о, а олень лучше! . .»

— Не перестаешь ты меня удивлять, Волков! — заку­ривая, сказал Павел Петрович. — А такие понятия, как рост по службе, карьера, тебе чужды?

— Почему же? — улыбнулся Сергей. — Это важный стимул в жизни человека. Однако не для меня. Я живу от книги к книге. В этом смысл моей жизни. А где я буду работать над книгой — здесь или в Москве, — какое это имеет значение? Сдается мне, что здесь я буду работать гораздо лучше.

— А газета?

— Из газеты я не собираюсь уходить, — сказал Сер­гей. — Конечно, если вы меня не прогоните.

— Наоборот, — рассмеялся Дадонов. — Мы с Козодоевым хотим взвалить на тебя очередной альманах… Кстати, почему ты ничего своего не предлагаешь? У тебя ведь есть рассказы, повесть?

— Я подумаю, — улыбнулся Сергей, по достоинству оценив хитрость Павла Петровича.

Блохина Сергей разыскал в бухгалтерии. Он стоял перед столом главного бухгалтера с обходным листом в руке. Лицо у Всеволода помятое, под глазами желтые круги. Лицо человека, который не меньше недели пил на­пропалую. На подбородке и лбу засохшие царапины.

Сергей подождал, пока бухгалтер закончил щелкать на счетах и подписал обходной лист. Они вместе вышли на улицу. Всеволод старательно не смотрел на Сергея. Обернув здание, они остановились у белой стены. Бурьян и репейник пучками росли на песчанике. Напротив за за­бором тесно прижались друг к дружке дощатые сараи и железные гаражи,.а еще дальше громоздился серый че­тырехэтажный дом. У парадной худенькая девочка в красных сандалиях играла в классы. Подбоченившись и по-птичьи поджав тонкую ногу, другой передвигала в рас­черченные мелом квадраты белую кафельную плитку.

Коротко размахнувшись, Сергей ударил Блохина. Го­лова у того тупо мотнулась в сторону. Сергей на шаг от­ступил, ожидая ответного действия, но Всеволод все в той же позе понуро стоял перед ним и мутноватыми глазами 'смотрел на крышу здания редакции. Он ссутулил широ­кие плечи, длинные цепкие руки висели вдоль туловища.

— Бей, — равнодушно сказал он и, облизнув разби­тую губу, сплюнул кровь. — Меня давно никто не бил.

— Она ведь из-за тебя, подонка, чуть не утонула,— выдавил сквозь стиснутые зубы Сергей.

— Больше того, что я завтра навсегда уматываю из этого города, я не могу для вас обоих сделать, — сказал Сева, все так же глядя на крышу.

— Все правильно: нашкодил, как паршивый кот, а теперь убегаешь, — брезгливо сказал Сергей.