Услышать тебя...

— Чего я тебя отговариваю? — улыбнулся Сергей. — Я только рад буду, если из тебя получится журналистка.

— А ты мне поможешь? — Она посмотрела ему пря­мо в глаза.

— Послушай, я все еще не могу взять в толк, что ты уже совсем взрослая и все это мне говоришь серьез­но, — признался Сергей.

— По крайней мере ты мне честно скажешь, способ­на я на что-нибудь или нет.

— Одной я сказал правду и чуть было не нажил врага, — усмехнулся он.

— Я не обижусь, — сказала Наташа.

— Не остановила бы ты меня, я тебя бы не узнал, — сказал Сергей.

— А ты совсем не изменился, — Она улыбнулась. — Если не считать, что теперь фотоаппарат на плече не носишь.

Он с интересом смотрел на нее. Ростом на полголовы ниже его, маленький пухлый рот то и дело трогает мяг­кая улыбка, нос чуть вздернут, чистый белый лоб, густые темные брови и светло-серые глаза. И эти глаза как-то непонятно смотрят на него: и грусть в них, и какое-то ожидание. Мимо прошел Лобанов. Ничего не сказал, но на длинном лице появилась усмешка. И Сергея вдруг зло взяло: ну чего усмехается? Уж нельзя с девушкой поболтать.

— Что ж ты слезла? — сказал он. — Садись, подвезу до редакции.

Она взглянула на него смеющимися глазами, молча уселась на заднее седло и снова крепко обхватила за пояс. С ревом пронесся он мимо Лобанова. Круто свер­нул у изгороди и лихо подкатил к самому подъезду. Стоявший у дверей с Козодоевым ответственный секре­тарь дядя Костя мельком взглянул на них и проворчал:

— Ишь, носится... Жену когда-нибудь уронишь! Наташа рассмеялась и проскользнула мимо них в подъезд. Сергей обратил внимание, что, хотя она и худенькая, ноги у нее стройные, округлые.

— Кажется, жену он уже где-то потерял, — усмех­нулся Александр Арсентьевич. — Привез совсем другую.

— Разве? — сделал удивленное лицо Сергей.— А я и не заметил.

Он хотел было пройти мимо, но дядя Костя оста­новил :

— Когда сдашь фельетон? Ну, про этого взяточника из сельхозинститута?

— А чем он взятки берет? — сострил Козодоев. — Картошкой или капустой?

— Морковкой, — в тон ему ответил Сергей.

4

Володя Сергеев расхаживал по комнате и, сверкая очками, разглагольствовал:

— Мне очень лестно, что в моем подчинении такой талантливый журналист, но за этот месяц ты не написал ни одной паршивой информашки! Я понимаю, большому кораблю — большое плавание, но почему отдел должен страдать?

— Ты доложи все это редактору, — посоветовал Сер­гей. — Это он посылает меня в командировки.

— Говорил, — вздохнул Володя. — А что толку?

— Хватит об одном и том же, — сказал Сергей. — Скажи лучше, с чего бы это жена с утра пораньше на­брасывается ни с того ни с сего на человека? Все не так да не этак. Стала завтрак готовить — яичницу пережа­рила, потом чайник опрокинула. И даже на мотоцикл не села: говорит, пусть опоздаю, но с тобой ни за что не поеду. У тебя так бывает?

— Если бы только так, — усмехнулся Володя. — Ты, брат, еще не знаешь, что такое настоящий семейный скандал. Но не расстраивайся. Скоро узнаешь. Послу­шай, что Байрон написал про нас, несчастных женатиков (Володя любил щегольнуть знанием поэзии):

Любую страсть и душит и гнетет

Семейных отношений процедура.

Никто в стихах прекрасных не поет

Супружеское счастье: будь Лаура

Повенчана с Петраркой, — видит бог,

Сонетов написать бы он не мог!

В дверях появилась Машенька. Губы поджаты, бе­лые ресницы полуопущены на круглые совиные глаза. Сергей по опыту знал, что это плохой признак.

— Что там стряслось? — недовольно спросил он, под­нимаясь из -за стола.

— К редактору, — отчеканила Машенька и, не вда­ваясь в подробности, вышла из комнаты.

— Ты ничего не слышал, Володя? — спросил Сер­гей. — У Машеньки такое похоронное лицо.

— Какая-нибудь кляуза. Наверное, пришла с утренней почтой. «Уж не Логвин ли опять?» — подумал Сергей. Быв­ший управляющий трестом леспромхозов при всяком удобном случае мстил Волкову. Нет-нет и позвонит Голобобову с опровержением какого-либо материала Сер­гея. В этом году весной Логвина назначили заместителем председателя горсовета. Сергей однажды встретился с ним на совещании работников городского коммуналь­ного хозяйства. Невысокий, с вытянутой огурцом лысой головой, Логвин аж позеленел, увидев его.

В коридоре Сергей повстречался с женой. Лицо крас­ное, злое и немного растерянное. Сергей хотел остано­виться и поговорить с ней, но Лиля, хмуро взглянув на него, сказал:

— Допрыгался, голубчик? — И прошла мимо, стуча каблуками.

Все это начало не на шутку раздражать Сергея: сговорились все против него, что ли? Никакой вины он за собой не чувствовал, — правда, такая у журналистов жизнь, никогда не знаешь, откуда гром грянет. И хотя настроение было испорчено, проходя мимо стучавшей на машинке Машеньки, он мрачно пошутил:

— Приказ об увольнении печатаешь?

Машенька взглянула на него своими круглыми глазами с редкими ресницами и негромко, чтобы редактор через приоткрытую дверь не услышал, сообщила:

— На тебя бумага из милиции пришла.

— Черт возьми, — сказал Сергей и, назло Маше плотно прикрыв дверь, вошел в кабинет. Он сразу успо­коился, решив, что тут какое-то недоразумение.