Услышьте отверженных (СИ)

Он поворачивает голову в мою сторону, тянет руку, желая коснуться моей щеки, но вместо этого делает так, что в его руке волшебным образом появляется та роза, что была у меня в пакете.

— Я хотел подарить ее вам сам, но вы были не в настроении, — я принимаю розу, не в силах сдерживать улыбку, — хотите позавтракать… точнее уже пообедать, Кристина?

— Да, конечно… Эрик, простите меня за такой вопрос, но… когда вы проводите меня обратно в театр? — Эрик замирает на месте, сжимая кулаки.

— Кристина хочет вернуться в людской мир, потому что Эрик ей настолько противен? — он поворачивается ко мне, пытаясь коснуться, обнять, но вместо этого оседает на колени и упирается головой мне в ноги, держа в руках ткань платья, — не оставляйте бедного Эрика одного, моя дорогая Кристина. Эрик умрет от любви к вам!

— Я не собиралась! Встаньте! — на моих глазах наворачиваются слёзы, когда он падает на колени от безысходности, — на сколько дней вы приглашаете меня погостить у вас? — я будто вижу, как блеснула золотом радужка его глаза.

— Пять дней, — он ответил настолько быстро, будто готовился к этому вопросу.

— Пять дней? Почему?

— За пять дней Кристина привыкнет к Эрику и перестанет его бояться, она забудет, что видела под маской и вернётся к нему, — он молчал, смотря мне в глаза, — вернётся по доброй воле и не оставит его.

— Я с радостью погощу у вас пять дней, — соглашаюсь я. Медленно подойдя к нему, я с нежностью обнимаю его, снова чувствуя, как быстро бьется его сердце.

Он такой же человек, как и я, такой прекрасный внутри, но необычный снаружи. Прошу, Боже, дай мне сил справиться с этим и привыкнуть к нему!

— Если вы делаете это из жалости, то не стоит, — и тем не менее он обнимает меня в ответ, — Эрик не дурак.

— Да, вы далеко не дурак, Эрик, — я крепче обнимаю его, а потом отстраняюсь, держа за руку, — я думаю, мы вчера достаточно объяснились друг с другом — если я что-то делаю, то только по своей воле.

Он только кивнул и повёл меня в сторону кухни. На завтрак у нас были раки. Эрик не ел. Я странно косилась на него — он на меня. Было страшновато.

— Почему вы не едите? — я отрываю клешню от рака, откладывая ее в сторону, чтобы позже съесть.

— Не хочу пугать вас, — он отворачивается к еде, я понимаю, что он голоден.

— Прошу, перестаньте. Мой Ангел, если вы не станете есть вместе со мной, я подумаю, что вам противно есть, когда я нахожусь рядом с вами! — я не собиралась так думать, просто понимала, что после этой женской хитрости он приступит к еде, потому что просто не поймёт — серьезно я говорю или нет. Женщины чертовски непредсказуемы. Эрик берет рака в руки и приступает к еде.

Мне пришлось трапезничать молча и не смотреть в сторону своего суженого. Я не могла смотреть, как он облизывается на этих злосчастных раков, но смотреть, как он их ест — отдельный вид пыток.

Я скоро привыкну.

Из-за деформации рта половина его пищи вываливалась на тарелку. Аппетит пропал. Я с наигранной улыбкой утёрла рот и потянулась. Вдохнув больше воздуха, я посмотрела на него и улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ, протерев рот.

— Всё было очень вкусно, спасибо, — я не собиралась вставать, пока он не доест.

— Благодарю за совместный обед. Я никогда ни с кем не трапезничал, — он встал с места и забрал все тарелки, относя их в мойку, — Кристине все нравится?

— Да, мне все нравится, Эрик… почему вы раньше ни с кем не ели?

— Вы первая, кто так успешно скрывает за улыбкой своё отвращение к Эрику. Я вижу, вам неприятно, но вы стараетесь, другие даже не пробовали, — он моет посуду, а я закусываю губу, краснея. Все-таки догадался, — не краснейте, я не виню вас.

— Простите, просто мне нужно время, чтобы привыкнуть, как вы сами говорили. Какие у вас планы на день? — я хотела бы ему помочь с уборкой, но он не дал мне этого сделать, жестами приказав сидеть.

— Мы проведём урок музыки, а потом… будем делать все, что вы захотите, — Эрик подаёт мне руку, помогая мне встать из-за стола.

— Я чувствую усталость, вы не против, если я полежу в своей комнате? — я не вижу на его лице раздражения, но он явно не хочет со мной расставаться. Ему одиноко.

— Кристине противно общаться с Эриком?

— Нет, я устала, правда, просто хочу полежать, — я прижимаюсь щекой к его ладони, она холодная. Он прижимает меня к себе за талию, прикрывая глаза.

— Эрик может спеть Кристине колыбельную?

— Нет, спасибо, я хочу побыть в тишине, — он сжимает меня в объятиях, а потом отпускает.

— Как только отдохнёте, выйдите из комнаты, я буду ждать. Вечером мы можем выпить немного вина и обсудить одну интересную работу, про которую я вам расскажу, — я киваю головой и ухожу в свою комнату.

Эрик тяжело вздыхает, вновь оставаясь один.

***

К вечеру мне пришлось выйти из комнаты и вернуться к Эрику. Он сидел на диване и все это время меня ждал. Сейчас он что-то рисовал на бумаге, я подошла ближе.

— Можно посмотреть? — я кладу голову ему на плечо, заглядывая через него, что он рисует. Эрик выдвигает лист на свет, давая мне его рассмотреть. Там были изображены мы.