Усмешка тьмы

 Вот тут-то я и сдался. Видимо, здесь разум Лэйна резко свернул с одной колеи на другую и начал выдавать что-то в духе интертитров к его фильмам. После этого еще пару раз попадались полные осмысленные предложения – там, где каллиграфический почерк не дегенерировал в совсем уж нечитаемые каракули. Если эти символы и имели смысл – то передо мной было что-то вроде шифровки или индивидуальной стенографии, но я склонялся к тому, что на Лэйна в такие моменты просто накатывали одна за другой безумные идеи, и он даже не мог их толком зафиксировать на бумаге. Отрывки, прорывавшиеся сквозь эти полосы психических помех, были настолько вырваны из контекста, что понять, о чем речь, не представлялось возможным. Один фрагмент, который я переписал с помощью разрешенного мне карандаша, касался открытия какого-то «портала в бесконечность». Что там, в этой бесконечности, было такого важного для Лэйна – опять же, неясно; в дальнейших записях он зацикливается на слове «портал» и начинает играться с ним: портал, порт ал, апорт, латроп, порталотроп, рот лапа пора тропа… Здесь, наверное, мог бы быть смысл, не увлекись Лэйн отголосками в собственной голове, не поддайся своего рода глоссолалии. В уме живо воскресает образ Табби – как он подпрыгивает в ритм, ухмыляется все шире и шире с каждым шагом…

Я не хочу ни видеть, ни слышать слов, раздающихся в моей голове. С радостью отвлекаюсь на престонскую библиотекаршу, принесшую мне катушку микрофильма.

– Постараюсь в этот раз не поспособствовать закрытию, – уверяю я ее.

– Прошу прощения?

– Приложу все усилия к тому, чтобы предохранители не накрылись, – понимания в ее взгляде не прибавляется, и тогда я поясняю: – Ну, как в прошлый раз, когда я тут был.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю.

Передо мной, вне всяких сомнений – та самая молодая женщина. Пусть даже ее кудри стали из черных светлыми, словно прошли через фотонегатив. Но, по-видимому, смысла давить на ее память нет.

– Да это я ошибся, – успокаиваю ее я. – Забудьте.

Пожав плечами, она загружает катушку в считыватель. Я ищу пустую страницу в своем блокнота, мельком пролистывая постулаты Лэйна: весь мир, огромный и кичливый, принаряжается в личину. Но кто, скажите мне, поручится за то, что маска и лицо не есть одно? Наденьте маску – и откройте правду всем.

В книгу, понятное дело, такое не включишь.

По крайней мере, в моих сегодняшних изысканиях нет ничего столь туманного и запутанного. Газета, которую я перепутал с «Престон Кроникл», оказалась всего-навсего «Престон Газетт». Когда я прокручиваю микрофильм до материалов за январь 1913 года, натыкаюсь на уже знакомый мне заголовок:

АКТЕР МЮЗИК-ХОЛЛА БЫЛ АРЕСТОВАН,

ЧТОБЫ ОСТАНОВИТЬ ДЕБОШ.

ВЫСТУПЛЕНИЯ ДОЛЖНЫ ОСТАВАТЬСЯ

В НАДЛЕЖАЩИХ РАМКАХ.

Итак, именно эту газету я купил на ярмарке Кружка Комедии. Как так вышло, что я спутал два столь разных названия? Даже шрифт неуловимо отличается от того, что мне запомнился. Или просто снизилась резкость? Я кручу ручку настройки, что только усугубляет неспособность сличить заголовок: ТЕР ИК-ХО СТАН… Я едва могу разобрать все эти буквы, прежде чем они исчезают, уступая место чему-то черному и быстро расползающемуся.

Повернув ручку настройки в другую сторону, я на секунду делаю изображение резким. На странице – ни одного узнаваемого слова. Текст будто заразился тарабарщиной – как если бы молчаливый крик разрушенного сознания Лэйна выплеснулся на пленку микрофильма. Вот только длится это видение недолго – потом все снова чернеет. Микрофильм обугливается – как застрявшая в проекторе кинопленка.

– Библиотекарь! – кричу я в ужасе и оглядываюсь. Сотрудников нигде не видно.

– Шшшш! – подносит палец к губам какая-то старуха со стопкой детективов Рут Ренделл.

– Не шикайте на меня! Где все? Кто-нибудь! – кричу я и вскоре сдаюсь. – Ладно, я все сделаю сам! Иначе это место выгорит дотла!

Микропленка сматывается, словно обезображенная змея, с обеих сторон смотрового механизма, разбрасывая хлопья почерневшего целлулоида.

Библиотекарша наконец-то появляется откуда-то из-за полок и при виде погибшего фильма издает какой-то горловой писк.

– Ну, а что прикажете делать? – агрессивно оправдываюсь я. – Он же замялся или застрял, черт его знает, что с ним там стряслось, а вас не дозваться!

– Я вижу. Не кричите на меня, пожалуйста, – она подходит ближе и поднимает два обрывка с пола. Выгоревшая секция прикипела к линзе, и мне все еще кажется, что в ошметках на экране угадывается какой-то пусть не самый понятный, но все же слегка осмысленный текст. Что-то вроде заклинания. – Я вас вспомнила, кстати. В прошлый раз, когда вы пришли, строители пробили жилу, – она кладет обрывки на стол и расправляет их. – Что-нибудь еще вам нужно?

Не могу понять, это такая крайняя степень смиренного профессионализма или сарказм.

– Мне нужно зайти в Интернет.