Уснуть и только

А потом они лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь близостью своих влажных тел, и ни один из них не испытывал чувства вины. Капли дождя смешивались со счастливыми слезами Ориэль и смывали с ее бедер следы девственности, которую она с такой готовностью принесла в дар Маркусу де Флавьс. И когда они лежали так, не разговаривая, потому что не нуждались в словах, перекрывая шум дождя, вдруг раздался другой звук, такой печальный и сладостный, что они сразу поняли, что это.

– Колин играет, – шепнула Ориэль. – Играет для нас.

– Ты думаешь, он знает?.. – спросил Маркус.

– Он что-то чувствует, – ответила она, – но сам не знает, что это. – Ориэль привстала. – Ты никогда не обидишь его, правда?

– Нет, никогда. Тогда я был вне себя от ревности, но теперь… теперь он сделал мне самый огромный, самый бесценный подарок.

– И что же это?

– Ты, Ориэль. Он подарил мне тебя еще один раз.

Глава тринадцатая

Необычное и полное событий лето 1334 года так плавно перешло в осень, что поначалу никто этого и не заметил. Деревья слегка окрасились охрой, покраснели листья обвивающего стены дворца винограда, чуть глубже стал синий тон неба, немного удлинились полуденные тени, да и великое светило уже не так высоко взбиралось в небесах.

И как-то неожиданно для всех обитателей долины, в один день вдруг произошла смена времен года: листва упала к подножиям деревьев, задули холодные ветры, полились дожди. Исчезла зелень, и все вокруг окрасилось в цвета топаза и янтаря, пурпура и пламени. Год катился к концу. Пора было завершать начатое и задумывать новое, потому что скоро должен был родиться новый год.

Природа подала сигнал, и все живое начало готовиться к зиме. Люди думали о том, как выжить: пережить холода, перетерпеть метели и снежные заносы, избежать голода и болезней, словом, как сохранить жизнь на этой суровой и твердой, как железо, земле.

И в один из этих осенних дней Джон Стратфорд, во всем блеске величия и славы стоя перед королем и высшим духовенством, слушал поющий в его честь хор Кентербери и вновь думал о своем великом предшественнике – святом Томасе. А в это время его брат Колин, сидя среди высокопоставленных гостей на церемонии официального возведения архиепископа в сан, изо всех сил старался сосредоточиться на происходящем, но вместо этого ему в голову почему-то лезли мысли о горячем вкусном супе, о его гитаре, а главное, о его дорогих друзьях Маркусе и Ориэль, благодаря которым так волшебно преобразилась его жизнь и ради которых он готов был без колебаний пожертвовать этой жизнью.

Но в других головах в этот день бродили куда менее веселые и мирные мысли. Роберт де Шарден, например, думал о том, что хоть он и стал теперь основным претендентом на пост шерифа графства, это не очень его радует, он стареет, многочисленные обязанности оставляют ему все меньше времени для встреч с Николь де Ружмон и когда он в последний раз оказался в Баттле, ее почему-то не было дома. Роберт жаловался самому себе на то, что с тех пор, как Ориэль вышла замуж, Маргарет все меньше времени проводит дома, зато стала постоянной гостьей во дворце архиепископа. Неприятные подо зрения, что она использует эти визиты для постоянных встреч с Полем д'Эстре, то и дело терзали Роберта. Вдобавок она с каждым днем становилась все оживленнее и привлекательнее, и все это, увы, давало Роберту невеселую пищу для размышлений.

И действительно, никогда в жизни на душе у Маргарет не было так легко, как теперь. Куда делась ее былая зависть к Ориэль, куда исчезли слезы и переживания по поводу своей внешности! Она даже перестала тревожиться о том, что может потерять мужа – и все это благодаря гасконскому рыцарю, его очевидному восхищению, заботам и вниманию, благодаря его мазям и настоям.

Сэр Джон Валье, представляющий своего отца, старого сэра Годфри, тоже был в этот день в Кентербери. Сидя рядом с женой и сыновьями – двумя старшими от первого брака и двумя младшими, похожими на молодых длинноногих жеребят, от Али ы, – он наблюдал за тем, как на голову Джона де Стратфорда была возложена митра архиепископа.

– Gloria, – запел хор. – Gloria in excclsis Deo.

Свершилось. Англия получила нового архиепископа. Джон де Стратфорд стал вторым после короля человеком в государстве.

Осень быстро миновала, и на землю повалил, вначале медленно и робко, ранний, тихий и мягкий, первый снег. Затем задули холодные ветры, и небо заволокло тяжелыми тучами, обещающими продолжение снегопада. Несколько дней подряд на долину опускалась обманчиво легкая осенняя паутина, оста вившая, однако, многочисленные сугробы. Люди, прекратив всякую деятельность, попрятались в задымленных жилищах, с трудом отличая день от ночи, таким черным и зловещим было небо.