Уснувшие дети

Луизе понадобились недели, а может, и месяцы, чтобы привыкнуть к сложившейся ситуации. Думаю, после визита к местному врачу это ей удалось, по крайней мере, в какой-то степени. Но внешне она никак не могла с этим смириться. Бабушка убежала от войны и от военной Италии, когда ей не было и двенадцати лет. Она всю жизнь старалась преодолеть презрение общества, которое долгое время считало ее чужой, и отчаянно стремилась позабыть свои итальянские корни, считая себя членом семьи мужа. А родная семья не желала ее принимать, и в итоге она почти забыла свой родной язык. Однако позволить, чтобы все рухнуло, она не могла. После многолетних усилий для нее было невозможно смириться с наркоманией сына. Ее Дезире был гордостью семьи. Он единственный из всех детей учился в Ницце, а потом получил отличное место у нотариуса.

От клиентов магазина она невольно узнала о других ребятах, «севших на иглу». Горожане регулярно находили то сына предпринимателя, то дочку члена муниципального собрания спящими на улице или в тенечке возле домов. К пожарным из маленькой городской команды все чаще обращались за помощью, чтобы спасти ребят, которых все хорошо знали. Их надо было срочно вызывать из Ниццы, на долгие часы оставляя город без помощи при возгораниях.

У бабушки земля уходила из-под ног. Сердиться было бесполезно. В долгих тайных беседах она умоляла сына бросить наркотики. Дезире обещал и десять, и сто раз, и еще больше. Ей очень хотелось верить, что этого достаточно. Но руки, которые ей показывал сын, врать не умели. Они все были в едва заживших ранах от уколов. Зависимость уже превратилась в настоящий кошмар.

Однажды утром в магазине, заполненном покупателями, зазвонил телефон. Это была мать одного из друзей Дезире. Она плакала и повторяла, что сын во всем сознался. Он продолжал колоться, и Дезире вместе с ним. Они вводили себе наркотик в пальцы ног или в бедра.

Припертая к стенке откровениями этой дамы, бабушка в очередной раз дала волю гневу. Обвинения отбросили ее на тридцать лет назад, и она снова стала юной иммигранткой, на которую все смотрели косо, которая всего стыдилась и опускала глаза перед сильными мира сего. Всякий раз, когда это привычное ощущение напоминало ей молодость, Луиза взвивалась. Крики ее были слышны далеко за пределами магазина. Ее старшенький не колется, впрочем, и никогда не кололся. А если сын этой дамы хулиган, то это еще не значит, что ее Дезире такой же. Дед с отцом смутились, но повели себя так, словно ничего не случилось, и продолжали обслуживать ошеломленных клиентов. Прежде чем Луиза успела в ярости повесить трубку, ее собеседница присовокупила, что заставила сына несколько недель назад сдать серию анализов. Результаты пришли сегодня: ее сын подцепил вирус СПИДа. Поскольку друзья часто пользовались одним и тем же шприцем, неплохо было бы Дезире обратиться к врачу. Это очень важно.

Бабушка тотчас же снова вернулась к работе и призвала клиентов в свидетели:

– Вы этому верите? Если их дети принимают наркотики, это не означает, что колоться должны все!

Так в очередной раз драгоценное время было упущено – бабушка по-прежнему не желала признавать реальное положение вещей.

В последующие дни Луиза осознала очевидный факт: Дезире не смог избавиться от зависимости так легко, как рассчитывали родные. Однако надо было выждать, пока бабушка остынет настолько, чтобы мои родители смогли заговорить с ней об этом. Несомненно, она сама должна была эту тему поднять. И обсуждать ее сможет, только если хотя бы отчасти исключит связь сына со всеми этими темными историями. Ей было необходимо долгое раздумье, перед тем как на это решиться.

Однажды вечером, после закрытия магазина, когда отец уже опускал шторы, она вздохнула, сложив передник:

– СПИД… Что же теперь будет? Ну ладно, Дезире и Брижит, конечно, наделали немало глупостей вместе со своей компанией, но где они могли подцепить эту хворь?

Родители слышали, как этот вопрос обсуждался в телепередаче весной 1983 года, но информации было очень мало. Да, болезнь тяжелая, даже смертельная, причем умирали все заразившиеся. Появилась она в США и во Франции и поражала прежде всего гомосексуалов, но иногда и наркоманов. Передавалась через кровь. Если Дезире пользовался тем же шприцем, что и его друг, он, конечно, рисковал заразиться. Необходимо было съездить на побережье и проконсультироваться с врачом, а главное – уговорить Брижит сделать то же самое.

Бабушка пока еще воплощала в себе авторитет семьи, но все происходившее настолько ее потрясло, что она не знала, как на это реагировать. Длинные периоды полного неприятия действительности сменялись у нее короткими периодами надежды и желания что-то предпринять, которые надо было использовать, чтобы двигаться вперед, пока снова не наступит оцепенение, длящееся порой неделями.