Усобица триумвирата (СИ)

- Что мне хорошо, то Ярославичам смерть, - улыбнулся волчьим оскалом Всеслав, - я, к счастью, язычник, сестра, а они сами возвели всё самое лучшее в нашей жизни в статус непозволительного и губительного. Вот и посмотрим, чьи боги правы!

Примечания

[1] Почти не сохранившаяся река, впадающая в озеро Неро, на берегу которой начинался древний Ростов

[2] Леонтий Ростовский – реальная историческая личность

[3] Антоний Печерский – основатель Киево-Печерского монастыря

[4] Авраамий Ростовский – предположительно жил во второй половине XI века, считается основателем древнейшего монастыря в Ростове, но некоторые учёные считают его мифическим лицом

[5] Шимон Офрикович (иногда пишут Африканович) – реальная историческая личность, племянник Хакона Эйрикссона, упомянутого в главе одиннадцатой

[6] Барн – ребёнок, дети по-норвежски и шведски, к этому слову восходит и английское born, потому как с корнем barn скандинавы говорили и о беременности, и о родах

[7] Сверд – меч в скандинавских языках

[8] Георгий Шимонович – реальная историческая личность. Через него от Шимона вели своё происхождение многие дворянские роды: Воронцовы. Вельяминовы, Аксаковы, Якунины и др.

[9] Норвегия. В авторском тексте я употребляю более понятные и современные названия, герои же говорят более идентично

[10] «понимаешь, понимать» на скандинавских языках

[11] «правда» по-норвежски

[12] Вообще должность тысяцкого в летописях впервые упоминается в 1080-х гг., но поскольку по их же данным под управлением Шимона было до 3 тысяч варяжских воинов, вполне вероятно, что в Ростове он имел именно эту должность

[13] Так называли совокупление, через «им», а не «еб», как сейчас

[14] Славянское племя кривичей, на территории которого находилось Смоленской княжество, до второй половины XI сохранялись языческие традиции

Глава шестнадцатая. «Ростов»

- Ну что, какие вести ещё от твоей зазнобы? – опершись о перекладину, к которой привязывали лошадей, Святослав подвинулся, освобождая место для Перенега. Тот привалился рядом:

- Ничего дурного она про Вышату и его семью не знает.

- А что вообще знает?

- Вышата вдов, охоч до доброго оружия – целый сундук держит со всяким. Дочка – девица как девица. Путята – младшой сынок, едва в пору мужества входит, у старшого, Яна, невеста вроде бы в Новгороде осталась, из-за которой ехать сюда не хотел. Поэтому на местных прелестниц не смотрит – страдает.

- Да? – Святослав прекратил жевать колосок, выдернул его изо рта. – Невеста, стало быть… - Задумчиво отбросив травину, князь огладил подстриженную ровно утром бороду. Серо-голубые глаза, отражавшие безоблачное небо, светлели под тёмными бровями. – А ну-ка, попробуем!

- Чего надумал, князь?

- Не стану говорить наперёд дела.

- Оно мудро, - признал Перенег, куда более говорливый, чем Ярославич. Они пошли к княжескому двору. Встав неподалёку, начали караулить. Вскоре ожидание увенчалось успехом. По улице шёл ближайший друг Ростислава, брат его суженой и сын Вышаты Остромировича.

- Стой здесь. Или можешь гулять, - велел Святослав своему воеводе и направился навстречу, как будто бы его вели какие-то дела. Приблизившись к молодому человеку, он, выходя из напускной задумчивости, улыбнулся: - Ян Вышатич! Доброго здравия!

- Доброго, князь, - поклонился он и, уже произнеся, неловко покосился по сторонам, словно ему могли высказать за то, что зовёт князя князем!

- А я вот в сборах снова в дорогу. Не подскажешь, где найти кожевенных дел мастера получше? Ремень поизносился.

- Я, Святослав Ярославич, сам тут ещё не всё изведал, уж прости, - извинился юноша.

- Оно и понятно, Ростов, всё же, город не маленький. Хоть и далеко ему до Новгорода! Я туда отсюда и поеду, деду твоему поклониться, братову могилу навестить.

Ян Вышатич вздохнул, отведя глаза. Как будто бы тоскливо молвил:

- Да, там бы я сразу тебе сказал, князь, где мастера хорошие.

- А почему бы и нет? Едем с нами! Я ведь сюда добирался долго, местами боялись с дороги сбиться, а ты наверняка путь к Новгороду знаешь! Проводником бы послужил.

Ян опять покосился в сторону. На хоромы, где жили Ростислав и его семья.

- Прости, Святослав Ярославич, не могу. Тут дел хватает.

- Жаль, а то я совсем город подзабыл. А ведь я тоже новгородец!

- Неужто?

- Родился там, детство провёл. Десятое лето шло от роду, когда уехали оттуда в Киев[1].

- Вон оно как… - проникнувшись, кивнул Ян. – А… на Торговой стороне[2] бывал, князь?

- А как же! Волхов не Смородина-река[3], туда-обратно хаживал. Знакомых там имеешь?

- Знавал кое-кого, - тихо пробормотал юноша. Святослав догадался, что любовь его не из боярских дочерей, потому и не посчитались с его чувствами, увезли с собой в Ростов, хотя Ян был ровесником Игорю, обженённому в начале лета, и ему тоже пора было обзаводиться семьёй, а не за отцом всюду следовать.

- Ну, ежели надумаешь, Ян Вышатич, в путники возьму с удовольствием!

Они разошлись, но Ярославичу хотелось думать, что предложение не забудется.