Усобица триумвирата (СИ)

[2] В те времена так называли моржовые клыки, а иногда и находимые бивни мамонтов

[3] Арабские дирхемы были главной валютой Восточной Европы того времени, поскольку добыча серебра ещё фактически не была разработана. Стоимость монет зависела не от номинала, а веса. Карманные весы на Руси археологи находят начиная с Х века

[4] Одна из княжеских резиденций недалеко от Киева, в сторону Переслава, упоминалась в главе про охоту

[5] Кстати, буквально до ХХ века медицина даже не ассоциировала выкидыши с физическими перенагрузками, а в старину действительно считали, что выкидыши – это какой-то грех матери

Глава двадцать первая. «Дальше от дома»

Перенег вытащил на крыльцо сундук с вещами, тяжело его опустил и выпрямился, глядя на льющий дождь. Из-под крыши высовываться совсем не хотелось. Застёгивая на плече корзень[1], следом вышел Святослав.

- А Глеб где? Никак ещё не собрался?

- Собрался, да ускакал, как кузнечик, со Святополком куда-то.

- Найди его, ехать пора, - велел князь и, выдохнув, неприязненно прищурился на водоносные тучи, извергавшие из себя холодную мокрую труху. Затуманенный влажностью воздух заползал за ворот, орошал бороду. В постель бы свою, под шкуры, к тёплому боку жены! Подтянув рукавицы, он поправил меч. Князья, покойный отец и Изяслав, и младшие братья, любили подбивать свои плащи мехом, делать их богаче и красивее, но не Святослав. Ему пошили на коже, из войлока, приспособили сзади капюшон. Выглядело грубо, по-разбойничьи, и весило немало, зато в дороге согревало и спасало от любой непогоды. Такой и подстелить на голую землю можно – не сразу промёрзнет или намокнет.

Накрыв голову, подхватив сундук, Святослав медленно пошёл по двору, вдоль теремов, в сторону спуска к пристани. Из-за дождя ноша скользила в руках, и он остановился, чтобы перехватить её поудобнее. Остановился у крыльца женской части хором, и вдруг, откуда не возьмись, неподалёку раздалось:

- Уезжаешь, князь?

Это была Красмира. Жавшаяся у опоры, подпирающей козырёк, она с жаром смотрела на мужчину, который бы и не заметил её, не подай она голоса. Тонкие пальчики перебирали кисточку пшеничных волос на конце толстой косы. Такие же пшеничные ресницы, длинные как лапы водомерки, обрамляли серо-зелёные большие глаза, привлекшие не одного мужчину.

- Да, уезжаю, - улыбнулся, оглядываясь в ожидании Перенега с сыном, Святослав.

- Едва день побыл в Киеве…

- Когда гостишь – главное не загоститься, чтоб не надоесть никому.

- Далеко теперь путь держишь?

- В Тмутаракань.

- О! – приближённая к великокняжескому двору, всегда пытавшаяся быть в курсе событий, слушавшая и наблюдавшая, Красмира была довольно образованной девушкой: - Там теплее сейчас?

- Должно быть.

- Хотела бы и я там побывать.

- Не женское это дело – колобродить по миру, на ком дом будет, если и вы в дорогу снарядитесь?

- Я ещё не замужем, у меня нет того очага, возле которого требуется сидеть, - зарделась Красмира, но не от стыда. Самоуверенная и гордая, смущаться она почти не умела, а вот гореть чувствами – да.

- Подыщем тебе мужа, не бойся, - хохотнул, подмигнув, Святослав, прекрасно понимая причину её нахождения здесь, отражавшуюся на её юном лице, во взгляде, в интонации.

- А если… - на мгновение замерев от нерешительности, она избавилась от неё в такой же краткий миг: - А если бы ты, князь, как ваш пращур Владимир, был язычником, и мог бы себе хоть сто жён взять, ты бы на мне ещё женился?

Святослав поглядел на неё ласково, почти по-отечески, подперев бока мощными ладонями.

- Если б я был как наш пращур Владимир, я бы поступил как он – крестился бы и остался при единственной позволенной Господом Богом жене.

Красмира опустила взгляд, огорчённая, что в таком откровенном и честном порыве сердца её разоблачили, но не поддержали. Да и что было разоблачать, когда она, не скрываясь и не таясь, почти прямым текстом сказала мужчине всё, что думалось, что хотелось? Неужели же её, первую красавицу Киева, не захотел бы он увидеть своей? Что такого в его негодной жене, стареющей бабе, что говорит он такие речи, от которых тянет царапать этот деревянный столб, кусать свои пальцы, предлагать себя уж не обязательно и женой! Вон, Ладка, прижилась с каганом, дороже Олисавы ему, на сносях ходит, подарки получает, все ей кланяются, так что ж в том освящённом браке? Какой в нём смысл? Если нет свободного князя, чтобы княгиней стать, так хоть по любви быть с тем мужчиной, которого сама выбрала!

- Ты, девушка, нескромных речей не веди, - обратился к ней Святослав, окончательно ломая крылья и растаптывая надежды, - не к лицу девице такое, другой кто ведь дурное может подумать или плохо отнестись к тебе.

Из-за спины Красмиры, из покоев Гертруды, показался старик отец Антоний. Услышав чьи-то шаги, она обернулась, увидела его и, вспыхнувшая и задрожавшая, сдерживающая слёзы, умчалась внутрь. Святослав вздохнул и поклонился священнику. Тот, игнорируя дождь, спустился с крыльца и подошёл к отчаливающему Ярославичу: