Усобица триумвирата (СИ)

- Нельзя так венчанный брак осквернять, нельзя! – запричитал он, но быстро успокоился, начав рассуждать, как образумить брата. Святослав заметил, что без Анастасии Володша реже ссылается на Святое Писание, и чаще пытается сообразить по-житейски.

Поговорив обо всём, они разошлись. Один обратно в церковь, другой в княжеские терема. Там Перенег и Глеб кидали кости, играя на щелбаны.

- Что, бездельники, получше занятия не нашли? – улыбнулся вошедший Святослав.

- А что тут ещё делать, тять? – затряс чашку мальчишка, уже видевший Киев, а потому не рвущийся восторженно гулять по городу. Чернигов был совсем не хуже. – Где Святополк? Я бы с ним поиграл.

Перенег брынькнул ему пальцем по губам, как по струнам:

- Прекращай к отцу по-детски обращаться, чай уже не дитё. Он отец.

- Святополк со своей матерью, великой княгиней в церкви.

Глеб недовольно поморщился:

- Он же старше меня, почему до сих пор с мамой ходит?

- Тебя забыли спросить! В церковь ходят с кем угодно, - Святослав подсел к ним третьим, - сам-то по маме ещё не соскучился?

- Нет! – расплылся Глеб, довольный, что совсем как взрослый отправился путешествовать с отцом.

- А я уже соскучился, - вздохнул князь, подперев щёку кулаком.

***

Вечером он всё-таки нашёл Изяслава, и они уселись поговорить после ужина. За трапезой присутствовало слишком много людей: бояр, купцов, дружинников – поэтому пришлось подождать минуты поудобнее. Святослав не стал рассказывать Всеволоду о небольшом конфликте, вышедшем в Новгороде, да и сейчас старался не вспоминать об этом. В конце концов, не теперь, так позже он и сам бы поехал в Тмутаракань, ведь там давно не было никого из Киева, а за порядком следить необходимо.

- Как чудь повоевали? – между делом, безмятежно, без акцентов и упрёков спросил Святослав.

- Отменно! Очень хорошо, - потёр ладони Изяслав, - прикидывались они голью нищей умело! Мы с Остромиром дошли до Солнечной Руки, это такой осек, чудь зовёт его по-своему Кедипив. А уж там! Серебра, злата! Несколько сундуков увезли. Они как будто бы торговать не умеют, копят там у себя, словно богам своим старым на потеху таскают. А уж сколько мы чёрной лисицы набили! Зверья – полны леса. В общем, варягов есть на что задабривать.

«Не святилище ли вы там разорили? – подумал Святослав. – Ведь если это было капище какое, то языческие сокровища будут проклятыми. Верю ли я в это? Не знаю, совсем недавно ещё, да и до сих пор кое-где, народ считает, что всё сбывается, и старые боги своей власти не потеряли».

- Свят, - подошёл к нему старший, подвыпивший за ужином и потому размягчившийся, - ты не обижаешься на меня?

- За что же? Нет.

- Да показалось мне, что разговор наш в Новгороде был резок.

- Я, должно быть, выразился не так, ты имел право думать, что я сказал плохое.

- Нет-нет, я знаю, Свят, ты плохого не скажешь, только если не подумав. Хочешь жене своей драгоценностей чудских набрать?

- Спасибо, Из, да она не носит их часто, так что ни к чему.

- Как знаешь. А Ладушке моей понравились! Не обессудь, да меня уже в сон клонит, пойду я к ней… - пригладив бороду, двинулся к двери каган. Святослав уговаривал себя промолчать, но не выдержал:

- Из!

- Да?

- Ты бы… к Олисаве шёл.

Остановившийся Изяслав, которому предложение не пришлось по душе, попытался придумать какой-то смешной, под настроение, ответ, ничего не сочинил и пробормотал:

- Хотел бы – шёл.

- Но раньше же хотел…

- То когда было? Всё меняется! Олисава была молода и пригожа.

- Так и ты не помолодел, Из.

- Я – князь! – поднял он палец и, негодуя, вернулся назад. – Почему я не могу делать того, что хочу? Даже челядь спит друг с другом без разбора, я хуже неё, что ли?

- Разве что как она! Зачем же уподобляться? – Святослав пожалел, что опять выразился криво, с намёком на своё превосходство, на то, что Изяслав равен черни. Попытался исправиться: - Потому мы и должны вести себя иначе, чтоб пример подавать! Откуда челяди узнать, что такое благородство и праведность, если с нас примера нет?

- Избавились от Илариона! Ты мне за него будешь нотации всюду читать? – замахав руками, Изяслав опять отошёл к выходу. – Ты что ж всегда недоволен тем, что я делаю? Не нравлюсь тебе?

- Да причём тут ты! Я и Вяче то же самое сказал! Он там, в Смоленске, в разгул подался! Не подобает так вести себя Ярославичам! Да и вообще добрым мужам.

- Как Ярославичи себя ведут, так им и подобает! – мёды выпитые, сначала сделавшие его нежнее и сговорчивее, теперь забурлили и подняли в крови бурю. – Ты, давай-ка, учитель выискавшийся, езжай в Тмутаракань! Там командуй! Хозяйствовать нравится? Не надо мной, понял? Хозяином подальше от меня будешь!

- Из… - но каган вышел и хлопнул за собой дверью.

Святослав покачал склонённой головой. Характер старшего брата за месяцы, прошедшие со смерти отца, менялся в худшую сторону. Он всё сильнее ощущал власть и даруемую ею вседозволенность. Кто мог возразить ему, наказать его? Только Бог выше кагана. Выходит, Гертруда права, и остаётся только молиться.

Примечания:

[1] Шёлковые ткани из Византии