Усобица

Толмач, зажав небольшой порез на шее, попятился назад, низко склонившись в поклоне, про себя горячо молясь своим богам.

Татарский оглан продолжал ждать решения князя с ледяным спокойствием, его волнение проявлялось только в том, как он горячил коня. Смельчак. Или дурак. Что в принципе одно и то же. Слишком велика сыновья любовь, раз рискует своей жизнью не раздумывая. А ведь мог же приказать своим людям атаковать. Отца сильно любит и людей своих бережет. А если это хитрость? Обман врага – это не обман вовсе, а доблесть. Времена, когда храбрость брала города, давно канули в Лету. А если попробовать сыграть на жадности? Чем черт не шутит, может, он уйдет с богом, получив, что хотел?

– Ты оглан Усейн? Брат темника Яголдая? – сразу же перешел к делу Андрей.

– Почто допытываешься? – разом насторожился осторожный оглан.

– Эмир стоит много тысяч серебра, – масленым голосом начал Андрей обрабатывать оглана.

– У меня нет серебра! – резко отрезал татарин и: вновь стал угрожать Андрею: – Я могу взять силой!

– Можешь, – согласился князь, широко улыбаясь. – Голову отца в мешке. Ты этого хочешь?

– Ты не посмеешь, урус! – вспыхнул оглан, потянувшись рукой к сабле.

– А если он мертв? – невинно спросил Андрей.

Господи, каких сил ему стоило играть роль отморозка, так, чтобы татарин не увидел его страхов. Рука оглана замерла, не успев коснуться обтянутой тонкой кожей рукояти сабли.

– Не двигайся! Если дернешься – умрешь, – на всякий случай предупредил Андрей, внутренне холодея.

Поднятая рука князя – это сигнал для Кулчука.

Кулчук привстал на стременах, натянул тетиву, поймав на прицел макушку оглана. Долго держать натянутой тетиву, даже для Кулчука – невозможно. Как-никак сила натяжения его монгольского лука – семьдесят пять кэгэ. Андрей проверял. У Булата лук еще мощнее. Для своих воинов Андрей отбирал только лучшие образцы оружия. И плевал он на стоимость.

Оглан замер, на широком его лице не дрогнул ни один мускул, но глаза… Глаза говорили о многом: в душе татарина разразилась настоящая буря. Андрей молил Бога, чтобы пот не выступил на его лице. Если татарин увидит страх – ударит не раздумывая. Андрею почему-то казалось, что место его голове именно там, где она сейчас находится, а не под копытами коня. И желания узнать, что быстрее: стрела Кулчука или сталь оглана – Андрей не испытывал. Как-никак на кону стояла его голова.

– Я хочу получить окуп за эмира, но не просто так, – быстро сказал князь.

– Говори! – процедил Усейн сквозь зубы.

– Мне нужен ясырь с Польши, орденские сервы тоже подойдут, – наконец, сделал предложение Андрей.

– И много ясыря тебе надобно? – в глазах оглана сначала промелькнуло удивление, потом заинтересованность.

– Сотни две семей, вместе с детьми и стариками, – сообщил Андрей и быстро уточнил. – Заплачу серебром.

Андрей импровизировал на ходу. Если татарский князь кинет его – не беда, главное, чтобы внапуск не пошел на хлипкий тын. А если приведет ясырь – не грех и заплатить, так и так покупать людишек придется. Есть задумка у Андрея. Бояре чесали языком в дороге, а Андрей мотал на ус, слушая треп и вычленяя полезную информацию. Есть мыслишка теперь у князя прибрать земельки в северной стороне. Одна беда, земля продается без людей.

– Якши, – подумав с минуту, согласился Усейн.

Князь махнул рукой. Кулчук опустил лук, на лбу паренька от дикого напряжения выступили капельки пота. Кулчук обтер лоб рукавом, боги, к которым взывал парнишка, услышали его, и государю удалось договориться с огланом. Но если честно, Кулчук бы предпочел убить Усейна, с его родом у родичей Кулчука была давняя вражда.

Пленника посадили на коня, отпустили на волю. Старый эмир, несмотря на адскую боль в сломанной руке, выехал с гордо поднятой головой. Естественно, шапку и тулупы старику вернули, как и богатый пояс, который, как оказалось, Анфал прибрал для себя.

Андрей договорился с огланом о сопровождении татарских сотен к выходу из городка. Не дай бог, побьют татары его пушкарей, и сгинут парни ни за что. То, что он выпускает врагов на свободу – князя не смущало. Каждый сам за себя, и жизнь его людей для князя стоила дороже, чем пустое геройство. Они сюда пришли грабить, раз враг уходит, глупо геройствовать. Это непреложный закон выживания.

Вместе с Усейном пришлось отправить Сеньку, больше некого. Андрей передал парню свой перстень с печаткой, обладатель перстня мог приказывать воинам от имени князя. Пушкари должны были пропустить отряд оглана и поспешить на помощь князю. Что там будет с воротами – Андрею больше дела нет.

Татары покинули зимовье беспрепятственно. Семена не тронули. И на том спасибо.