Усобники

Девка зарделась, хихикнула.

- Поди в опочивальню, постель изготовь.

Покачивая бёдрами, девка удалилась, а князь, проводив её взглядом, и сам вскоре отправился следом.

* * *

Как было — человек знает, но ведомо ли ему, что ждёт его? В молодости мыслит, что жизнь долгая, всё успеется, ан оглянулся — старость на пороге.

И гадает человек, чем встретит его день грядущий…

Испокон веков человек, в ком вера сильна, убеждён: как Бог пошлёт, так тому и быть.

Не в этом ли его терпение?

Многострадален русский человек, многострадальна его земля. Неужели во гневе на неё Господь? За какие прегрешения испытывает? И молятся люди истово: «Прости нам вины наши…»

Переяславцы свою землю чтут и холят. Она у них на урожаи щедрая, засухи редки, а леса оберегают пашенные поля от ветров. Ляжет первый снег ровно, прикроет посев озимых, и до самой весны, словно под тёплым одеялом, растут зеленя.

У посадника, боярина Игната, земли сразу же за городской стеной. Тут и деревни малые, починки в три-четыре избы. Смерды на земле посадника живут и его пашню обрабатывают.

Боярин наделил смердов землёй, и за то десятую часть урожая они отдают посаднику. Оно бы всё ничего, но из того, что остаётся смердам, баскаку плати, князь в полюдье заберёт…

Нередко бегут смерды от баскаков и тиунов, находят где-нибудь в лесной глуши свободные земли, распахивают их и живут починками, пока не наскочит на них княжий или боярский тиун…

Управляющий посадника Игната ввалился в боярские хоромы, когда день уже на ночь перевалил. Громыхая сапогами по выскобленным половицам, прошагал в горницу, где отдыхал посадник. Боярин удивлённо поднял брови:

- Почто язык вывалил, словно свора псов за тобой мчалась? Эвон, наследил сапожищами.

- Беда, боярин: с двух починков смерды сошли. Староста Егор, сказывают, останавливал их, но мужики связали его да ещё бока намяли… Перед полюдьем!

Посадник громыхнул по столешнице кулаком:

- Поутру сажай дворню на коней и скачи вдогонку. Ежели не воротишь, шкуру спущу со старосты. Эка, от дани скрыться замыслил!..

В полночь полил дождь, а на самом рассвете сменился густым снегом. Когда управляющий с холопами выехал с посадникова подворья, снег валил стеной. Он облеплял лицо, толстым мокрым слоем ложился на одежды, стекал по конским крупам.

Осадив лошадь у лесной кромки, управляющий долго соображал, в какую сторону подались смерды, да, гак и не решив, вернулся в усадьбу…

К обеду непогода унялась, тучи разорвало и проглянуло солнце. С деревьев срывались крупные капли, мокрые ветки хлестали по лицам, но смерды уходили всё дальше и дальше от прежних мест. Шли, размешивая лаптями опавшую листву и грязь, промокли, ворчали, ждали привала. Но староста будто не слышал, он злился и на дождь, и на свою нерасторопность, что не увёл смердов до ненастья, а теперь вот бредут они, выбиваясь из сил. Но останавливаться на отдых староста не решался: ну как управляющий идёт вдогонку?

Растянулись смерды. Бабы гнали скот, к коровьим рогам привязаны узлы с пожитками. Мужики вели коней, навьюченных мешками с зерном, колёсами от телег, осями, сохами…

Старосту догнал высокий старик в зипуне, но с непокрытой головой. Плешь и редкие седые волосы, мокрые от дождя, ещё не успели высохнуть. Старик тронул старосту за плечо:

- Утихомирься, Егор, гнев плохой советник, разум мутит.

- На себя злюсь. Запоздали.

- Народ морим, передохнуть надобно.

- Скажи люду, Захар, скоро конец пути, там и передохнем, обсушимся — и за дело. Я места давно приглядел — поляны под посевы, а неподалёку Волга… До снегов отсеяться надобно и жильё отрыть. Зиму скоротаем в землянках, а по весне избы срубим…

- Аль впервой? За свою жизнь, Егор, я четвёртый раз переселяюсь, поле меняю. И на новом месте впряжёмся, вытянем. Денно и нощно трудиться будем, а справимся. — Старик почесал лысину. — Пойду-ка порадую народ.

* * *

Перед самым Покровом ударил мороз, запушил землю. Приехал по первопутку в Переяславль князь Юрий — направлялся в полюдье по Переяславскому краю. Боярин Игнат накануне в своих деревнях уже успел дань собрать. За трапезой в хоромах посадника боярин пожаловался на уход смердов.

- Без ножа зарезали, князь, — плакался Игнат.

Юрий пощипывал жидкую бородёнку, глаза щурил. Боярин подумал, что молодой князь обличьем в отца, разве только ростом не вышел.

- Ты ль один, боярин? Смерды на Руси вольны в себе.

- Они на боярской земле жили, не с моей ли пашни жито собирали?

- На княжьей, на боярской, но как им в съездах перечить?

- А дань?

- Тут ты, Игнат, истину глаголешь. Коли дань не уплатили, судом княжьим их надобно судить.

Разговор перекинулся на погоду.

- Мокрый снег на сыру землю — к урожаю, — заметил посадник.

- Дай-то бог. Прошлым летом землю Московскую суховей прихватил.

- Переяславское княжество Господь миловал.

- Он вас любит.

- Не грешим.

Помолчали.

- Отпустил бы тебя, Юрий, князь Даниил Александрович к нам на княжение. Ась? Наша дружина боярская за тебя, князь, — вымолвил Игнат.

- Нет, боярин, не желает отец дробления, и мы с братом Иваном в том с ним в согласии. Разделимся — великий князь нас порознь сожрёт и не подавится.