Усобники

А скупость Олексы не от доброй жизни, он за казну перед Новгородом в ответе. — И вновь сказал: — Вернёмся из Копорья, всё воротим.

- Новгород, княже, на себя надеется, да и гридни, мыслю, не внакладе будут. И княжество Переяславль-Залесское с татарским разорением нищает.

Ростислав покинул палату, а Дмитрий о братьях подумал: нет меж ними лада. Даниил покуда голос не подаёт, смирно сидит в Москве. А надолго ли? Ну как умом и дрязгами Андрея жить начнёт? Что скажут иные князья удельные — ростовские, муромские, тверской, белозерский?.. О-хо-хо, всем ли он, Дмитрий, угоден?.. И здесь, в Новгороде, не каждому боярину ко двору. Поди, есть и такие, какие его великое княжение меркой Александра Невского измеряют, сравнивают. По всему видать, позабыли либо вспоминать не желают, как изгоняли Невского из Новгорода.

Дмитрий тогда несмышлёнышем был и понаслышке о том ведает. Отец из Новгорода ушёл, встал неподалёку. В ту пору немцы Псков взяли, Новгороду грозили, горожане поклонились Невскому, и он одолел рыцарей на Чудском озере…

Когда Невский сыновьям уделы выделял, Дмитрию Переяславль-Залесский достался. Здесь он провёл многие годы: разор ордынский застал, вместе с переяславцами город рубил, стены и дома ставил. Споро строили мастера, далеко окрест слышались удары топоров, пахло свежим тёсом. Навсегда запомнились Дмитрию эти запахи… Сюда, в Переяславль-Залесский, он привёз из далёкого Устюга и молодую жену Апраксию. Здесь рождались и умирали дети. Вот только что и сохранился Иван, болезненный, Богом забытый, потому как не может оставить после себя наследника…

Ударили в Софийском соборе к обедне. Вошла дородная ключница Меланья, внесла чашу с горячим молоком.

- Испей, княже. — Поставила чашу на столик. — Хочешь, я тебе медка принесу?

Усмехнулся Дмитрий, подумав: «Как за малым дитём, Меланья доглядывает. Этак её Апраксин наставила». А вслух сказал:

- Спасибо, Меланья, потом выпью.

Ответил и забыл. Мысленно вернулся к тому времени, когда отец посылал его в Копорье. Те были его первые лета княжения в Переяславле-Залесском. С дружиной он прошёл в землю лопарей — места дикие, глухие, где жили по чумам и избушкам, более напоминавшим дымные землянки, селились большими семьями, ездили на оленях и промышляли зверя. Дмитрий видел, как ловко лопари бьют стрелами белок и соболей, по неделям спят на снегу и питаются, бог знает чем. Вот к этим лопарям и предстоит ему отправиться за недоимками…

В тот раз ни шведы, ни немцы к Копорью не подходили, видимо проведав, что пришла дружина русичей, встала на их пути, а Дмитрий, собрав с лопарей дань мехами и кожами, всё привёз в новгородскую скотницу.

Многое из того, что доставил в Новгород Дмитрий, отец, Александр Невский, отвёз в Орду, ублажая ханских жён и многочисленных родственников.

Рассказывал Невский, как Берке-хан вознамерился женить его, насилу Александр Ярославич уклонился. «Я, — говорил, — стар, а молодая жена годами сыновьям моим годится…»

Зимой дни короткие, ночи длинные, редко когда солнце скупо проглянет. Небо всё больше тучами снежными затягивает, а уж коли прояснится, то мороз давит.

У Дмитрия бессонница частая. Случалось, до первых петухов лежит, очи в потолок уставит. На столике-налое лампада тлеет, по стенам всякие тени причудливые вырисовываются. Вспомнилось, как ещё в первые годы его великого княжения хан Менгу-Тимур русских князей в Орду вызвал и велел им идти войной на ясов, наказать за неповиновение. Повёл удельных князей Андрей.

Поход на Кавказ был удачным, хан добычей остался доволен. С той поры Дмитрий и почувствовал, что Андрей норовит вырвать у него власть великокняжескую. Особенно влиял он на князей Фёдора Ярославского и Глеба Ростовского. Эвон, те даже великого князя в известность не поставили, что Михаила, зятя Фёдора, и Глеба, сына князя Ростовского, в подмогу татарам на болгар посылали.

И было то в лето, когда Дмитрий намеревался укрепить Ладогу и Копорье от свеев и рыцарей…

С новгородских стен доносились окрики дозорных. Бодрствовала стража в Новгороде. Бодрствовала стража в Переяславле-Залесском и Твери, в Ярославле и Ростове, в Москве и во Владимире, не дремлют сторожа по всей Руси… Но что могут поделать дружины удельных князей, если нагрянет Орда силой несметной? Подобно огромному неводу, её крылья охватят всю Русскую землю с её городами и сёлами, и нет от этой силы пощады!

Потёр Дмитрий виски. Прилёг на лавку. На душе тревожно. Повсюду засилье ордынское, тяжким грузом давит оно. Будет ли от него спасение? Князь снова сел, ноги коснулись шкуры распластанного на полу медведя, подумал: «Что, как этого медведя, лёгшего под ноги, так и Русь удельную свалили ордынцы, и когда теперь воспрянет она? А что очнётся да поднимется, ещё отец, Александр Невский, предвидел». Но когда это случится, если даже они, сыновья Невского, родные братья, в миру не живут?

Вновь прилёг, коснулся щекой подушки. Долго ворочался на широкой лавке. Вздохнул:

Ох, Андрей, Андрей, неугомонен ты и корыстолюбив, так и норовишь умоститься на великое княжение. А так ли уж сладко оно?