Успех

…Розмари сама придумала украшение дома и сада. Наверно, несколько мрачноватое, но весьма экстравагантное. Еще бы — розовые банты и грозди пестрых шаров успели надоесть до чертиков, как и многоэтажные торты, покрытые клубничными сливками. Другое дело — чернушный эпотаж Бала монстров, провозглашенного юбиляршей. Рассматривая видеозапись в последующие дни, Шон не мог сдержать ругательства, большим знатоком которых он считался. Среди паутинообразных вуалей, свешивавшихся с потолка бального зала, окутывавших деревья и кусты парка, двигались дракулы, скелеты, покойники, черти, ведьмы. В основном, в масках и, похоже, здорово накачавшиеся спиртным или наркотой. К тому же полумрак и этот безумный, рвущий мозги грохот, называемый музыкой! Алый атлас платья Розмари вспыхивал пламенем то здесь, то там среди погребальной черноты. Ее бледное лицо с ярко очерченными карминном губами появлялось среди склабящихся челюстей, войлочных патл, костлявых дланей, трясущих перед объективом обрывками саванов. Разве кто-нибудь мог предположить, что в сутолоке дурацкой вечеринки, присутствовать на которой родителям запретила юбилярша, придется выискивать след преступника! Рано утром отсутствие Розмари обнаружила горничная. Кровать в спальне девушки была не смята, никто из прислуги не заметил ничего подозрительного. Тревогу не забили, полагая, что виновницу торжества увез очередной поклонник. Звонков и вестей от Розмари не дождались и на вторые и на третьи сутки. За дело взялась полиция. Через неделю комиссар Ромичек сидел в кабинете Берри, отчитываясь о результатах проведенного розыска. Папки, бумаги, кассеты. Много шума и минимум результата.

— Полагаю, её похитили. Действовали опытные профессионалы, возможно из бывших полицейских. Никаких улик, — он отвел глаза, интересуясь полотном Дега, висевшим над сумрачной головой удрученного отца.

— Надо ждать, когда бандиты заявят о себе и назовут выкуп.

Прошло ещё две недели ежесекундного ожидания звонка. Тот же Ромичек вновь предстал перед потрясенными родителями, приняв скорбную позу…

— Они молчат, — пророкотал Кит, не рискуя задавать вопросы.

— Скорее всего, отчаянная девушка предприняла попытку освободиться и… Иной раз случаются такие дурацкие вещи… Например дело Мервил Хьюстон…

— К чертям вашу Хьюстон и ваши бредовые версии! — резко пресек полицейского Шон, переходя от крика на свистящий шепот: — Давайте не делать поспешных выводов, милейший. И запомните — с моей дочерью не могли произойти «дурацкие вещи». — Он поднялся, завершая разговор.

— Они убили, убили ее! Я знаю, — проговорила Джил с неожиданным злорадством. — Так и должно было произойти. Она должна была плохо кончить! Нас всех ждет расплата.

— Прекрати юродствовать, стерва! — зарычал побагровевший от гнева Шон. Ох, как его бесила напускная святость Джил, твердящей о замаливании грехов! — Заткнись, если думаешь, что заслужила кару и должна приносить жертвы благодетельной судьбе! Судьба — скупая жадина. Я, я — твой благодетель! А уж коли намерена расплачиваться, то воспользуйся собственной шкурой! Удавись, удавись, к чертям собачим! Ду… ду…

Он захлебнулся воздухом, выпучил глаза и стал медленно оседать на ковер, цепляя воздух растопыренными пальцами.

Инсульт едва не убил Кита. Но он выкарабкался и был уверен, что сумеет победить немощь. Подумаешь — паралич! Пусть сдаются на его милость хлипкие доходяги и нытики, только не человек, держащий в своем кулаке Империю слухов!

Он оплатил внимание медицинских светил, а потом разогнал всех, кто призывал к смирению с очевидностью — с инвалидным креслом, клизмами, омертвелыми кишками, ногами, и тем безжизненным органом, который зачал Розмари. Он знал — однажды откроется дверь, девочка появиться и он шагнет к ней распахивая объятия. Знал твердо, но перестал говорить об этом Джил. Бедняга, вероятно, свихнулась от горя, высмеивая его надежду.

Шон отправил жену в калифорнийское имение и постарался думать о ней, как о чужом, неинтересном и безразличном человеке.

Он оборудовал роскошный пентхауз на крыше своей компании и перебрался в него жить. Он упорно оплачивал услуги детективов, продолжавших розыск дочери, сводившийся к анализу и проверке любой информации о молодых женщинах, могущих оказаться Розмари. «Она получила травму и потеряла память. Но я верну её или это буду не я».

Жизнь дала ему все, а потом отобрала, кромсая по кускам — дочь, жену, тело. Стоит ослабить хватку, и ускользнет из немощных рук последнее достояние — Империя.

— Ты никогда не окажешься на лопатках, Кит. Ты рожден победителем, шельма! — Удар кулака расплющил коробку сигарет и заставил качнуться крепенький столик из черного стекла.

— Господин Берри? — раздался робкий голос, — мне показалось, вы говорили по телефону. — Перед ним стоял Фил Тайлер, как всегда блистательно свежий, безукоризненный, с непременной папкой в руках и открытой улыбкой на тридцатипятилетнем лице удачливого политикана.