Успех

В этот теплый апрельский день он сидел в своем кабинете перед раскрытым окном, подводя итоги восемнадцати годам сражения за успех. Бутылка виски «Белая лошадь» и диск Элтона Джона «Боль моя, ты оставь меня» помогали окрасить мысли неудачника в светлые прощальные тона. Тогда он был жилистым мексиканским мачо с гордо посаженной головой, орлиным взглядом, вкрадчивым голосом и ценным опытом жиголо в пригороде Акапулько. Сильвия Кронвель — вдова владельца новенького отеля даже не заметила, что ногам её мексиканского ухажера не хватает для приблизительного совершенства десяти сантиметров, а лексикону изысканности. Скоропалительно вступив в очередной брак, она объявила мистера Беласко хозяином сверкающей «стекляшки». Сильвия не ошиблась — о лучшем супруге и директоре гостиницы трудно было мечтать. Отель выбился в разряд самых престижных на побережье в категории четырех звезд. Все сияло, цвело и пахло. Мексиканская кухня и шоу в ресторане отличались бодрящей остротой, апартаменты и парк радовали ухоженным экзотическим «примитивизмом», стены и террасы густо завили лозы глицинии, цветущей так ароматно и щедро, что, казалось, океан дышал под боком, а кое — какие архитектурные детали и умелая подсветка превратили примитивную бетонную башню в средневековую мавританскую крепость. И куда, спрашивается, все делось? Крупные трагические глаза Беласко наполнились слезами.

За окном сухо шелестели высохшие листья пальм. Шум машин, доносящийся с шоссе, начисто заглушал вздохи океанской волны, парадный газон оброс неопрятными кустиками мелкой ромашки, некогда гордая надпись на щите у подъездной дорожки к отелю покосилась и проржавела. Даже здесь, в кабинете, Беласко слышал, как печально и монотонно громыхал искореженный металл, как похрапывал на пригреве бездельник портье, развалясь в провисшем плетеном кресле. Увы, все увечья и признаки увядания отеля проходили сквозь его сердце, как пронзают сердце женщины вести стареющего тела.

Мистер Беласко подпер ладонями мягкие оливковые щеки и направил взор к лежащей перед ним бумаге. Пятно от виски, крошки сырных чипсов, а под ними текст и цифры. Жалкие цифры… Господи! Ему предстояло подписать контракт о продаже «Кукарачи» на самых грабительских условиях. «Вернусь в Мексику, поправлю здоровье, сброшу вес. Выиграю в лотерею или стану профсоюзным лидером. Я ещё задашь им жару!» — подбадривал себя Беласко, сжав дрогнувшей рукой авторучку.

— О, черт! Черт! Неужели нет никакого выхода? — поднял он молящие глаза к лепному потолку обставленного в классическом стиле кабинета. Тут же за стеной архангеловой вестью взвыли водопроводные трубы, спину окатило холодком и вдоль хребта пробежали мурашки.

— Я обманул тебя, Сильвия, — промолвил Беласко, вспомнив, как утром погладил растрепанные волосы спящей жены и пообещал:

— Твой Рикки что-нибудь обязательно придумает, детка. Ведь есть же выход!

— Сегодня последний день, — напомнила она, затравленно взглянув из-под припухших от ночных слез век.

Последний обзвон возможных кредиторов и выгодных покупателей не дал результатов. Никого из серьезных людей не прельщало приобретение захиревшего отеля, грабительский договор поджидал на столе с торжествующим ехидством гильотины. Распустив узел галстука под тяжелым подбородком, Беласко тем самым признал собственную капитуляцию. Ни разу за все эти годы никто не мог заметить малейшую небрежность в костюме шефа: в любое время суток, при любой погоде, при любом выходе синьор Беласко выглядел безукоризненно.

Прицелившись к графе грабительского договора «Подпись бывшего владельца отеля», Беласко уронил Паркер с золоченым пером — сердце загрохотало, как мотоцикл и в глазах наискосок полетели черные хлопья. Хватая открытым ртом воздух, он рванулся к окну и там застыл с отвисшей челюстью — к подъезду, мягко шурша шинами подрулил черный «Кадиллак». Дверца автомобиля отворились, и четверо дюжих парней высыпало под бледное солнце. Двое шустро проскочили в стеклянные двери мимо обомлевшего спросонья портье, остальные молча созерцали, как из недр комфортабельного салона выбрался плотненький молодец в растянутой тенниске с надписью «Где ты, моя сладенькая?», пляжных шлепках на босу ногу и драных джинсовых шортах. Выбрался, потянулся, огляделся, лениво перемалывая жвачку и поправляя черные очки. При этом на мгновение задержал взгляд на окне, за которым скрывался шеф и у того совершенно остановилось сердце. А затем забилось часто и радостно, разгоняя кровь по тяжелому, поникшему телу. Перед тем, как рвануться к телефону, наметанный глаз мистера Беласко успел заметить класс выгружаемых из сверкающего «Кадди» чемоданов и установить их число: — шесть!

— Эй, вы что спите?! У вас клиент, идиоты! — зарычал он в трубку внутреннего телефона с былым продуктивным осатанением.