Успенский мост

Унылым пасмурным вечером Лика сидела на широком подоконнике и рассматривала на экране смартфона карту Черноречья. По оконному стеклу звонко стучали крупные дождевые капли, летний пейзаж казался серым и промозглым, палисадник затопило почти по щиколотку. Из заболоченных клумб выглядывали цветущие шапки пионов и яркие головки чудом выживших в этом потопе незабудок. Место, где ставил свою колымагу «химик», пустовало, там образовалась огромная лужа, по которой местные жизнерадостные дети время от времени пускали разноцветные бумажные кораблики.

От унылого дождливого пейзажа Лика вернулась к карте. На ней отсутствовал как старый санаторий, так и промзона с заводами. Изгибистая линия дороги доходила лишь до элитного посёлка, который на городских форумах числился заброшенным долгостроем, который уже начали разворовывать мародёры.

Запрос по фамилии Погорельского вообще не давал результатов. Но Лика почему-то продолжала время от времени вбивать одинаковые слова в поиск, из-за чего система иногда принимала её за робота.

Испробовав несколько десятков разных запросов, Лика нашла статью о девочке-мажорке, угнавшей машину. С прикреплённого фото на неё надменно смотрела та самая Вика, только ухоженная и красиво накрашенная. В розовом худи. Оказалось, во время угона она была сильно пьяна, и в этом состоянии слетела в реку. Чёрную. Машину со дна подняли, но тело так и не нашли.

То есть, получалось, что санаторий существовал, многие его помнили, но почти вся информация о нём куда-то делась. Единственным, что удалось-таки отыскать, стала статья об Успенской пустыни, на месте которой, по словам того же Погорельского, и был позже построен санаторий. Несколько фотографий, одна знакомая. Лика не сразу смогла припомнить, где именно её видела, но потом на память пришёл кабинет главврача, где на стене висела похожая не то гравюра, не то увеличенная фотография. Пустынь, правда, потом отдали под лечебницу для душевнобольных, но и та просуществовала недолго.

– Чего ты всё дома-то сидишь? – проворчала откуда-то тётя Маша. – Сходила бы погуляла.

– Погода так себе, – отозвалась Лика, вбивая в строку поиска очередной бесполезный запрос.

– Погода всегда хорошая.

– Знаю, погода всегда хорошая, это люди плохие.

– Вот ведь! Что ни скажи – всё вывернет! – Тётя Маша всё-таки вошла в комнату, вытирая руки полотенцем. – Плохие. Тебе-то почём знать, кто плохой, а кто хороший?

– А как определить? – Лика даже не поворачивалась, листая ленту выдачи поисковика.

– Определить, – снова передразнила тётя Маша. – Живи по совести, да и будет с тебя.

Лика в ответ на эту общую фразу только хмыкнула. Нравоучения всегда вызывали в лучшем случае тоску, в худшем – отторжение. Хорошо, если не доходило до агрессии и ответного хамства.

– А агрегат свой зачем тогда притащила? – Тётя Маша всё не уходила. Наверное, в её сериалах был перерыв. – Всю прихожую занял, каждый раз об него спотыкаюсь.

– Я думала, погода будет.

– Погода есть.

В ответ Лика только угукнула. Постояв в комнате ещё несколько секунд, тётя Маша махнула рукой и вышла. Почти сразу раздался грохот, ворчанье тёти Маши и дзыньканье. Видимо, тётка в очередной раз специально задела велосипед, который Лика привезла с собой, но из-за боязни кражи не оставляла в подъезде, каждый раз затаскивая в квартиру.

Тяжко вздохнув, Лика слезла с подоконника и пошаркала на кухню, где тётя Маша варила борщ с бараниной.

– Что, пришла прочитать лекцию о вреде мяса? – спросила тётка, невозмутимо помешивая борщ в эмалированной кастрюле с цветочным узорчиком.

В сотый раз повторять одно и то же было лень, поэтому Лика промолчала, сев за стол и положив рядом телефон.

– Ты с этой штукой хоть когда-нибудь расстаёшься? – спросила тётя Маша, не оборачиваясь.

– Тёть Маш, а ты помнишь такой санаторий – «Черноречье»? – Название вывалилось из горла трудно, как сгусток горькой слизи.

– А как же! – закивала тётка. – Ездила туда, когда молодая была. Нам путёвки бесплатно давали, не то, что сейчас. Хорошо там было – отменное питание, танцы, процедуры всякие, парк, речка рядом, мы туда купаться ходили, а парни – рыбу ловить.

При упоминании о процедурах у Лики появилось жжение в ладонях и стопах. Натянув рукава свитера, она спросила:

– Там ещё нормальная рыба водилась? Говорят, сейчас из-за химических отходов вся рыба или передохла, или мутировала.

– Ты слушай больше, что говорят. – Тётя Маша, только что улыбавшаяся своим воспоминаниям, снова нахмурилась.

Лика замолчала. Она не только слышала о чудовищах в речке, она сама видела. По крайней мере, одно. И это – если не считать персонал санатория.

– Интересно, что там сейчас, – протянула Лика.

– Как что? Заброшка, – пожала плечами тётя Маша.

Услышав знакомое слово, Лика, растёкшаяся было по столу, подобралась. Действительно, пару раз на одном из городских форумов фигурировала такая тема – «Заброшки Добромыслова». Странно, что Лика сразу не догадалась там пошерстить.