Успеть до захода солнца

– Ты совсем не дурак, Скиннер, и никогда им не был. – Наклонившись, она слегка шлепнула его по ноге. – И судя по тому, что я видела, ты исключительно хорошо научился урезонивать мудаков. Ну что, договорились?

– Да, да, да. – Теперь он почувствовал, что может выпустить часть гнева. – Господи, он доставал меня. Напирал, оскорблял – и вашу семью тоже, тут ты угадала, – делал все, что мог, лишь бы спровоцировать меня на драку.

– Было время, когда ты мог врезать ему и без провокации. Когда ты научился прятать под мягкостью твой всем известный взрывной характер?

Он подумал о том, как близко – почти вплотную – тогда подошел к взрыву. Но…

– Если мужчина постоянно не учится чему-то новому, то он зря тратит время. А Гаррет Клинток, этот говнюк, не научился ничему. Только завладел жетоном и может, прикрываясь им, катить на всех баллон. – Коллен направил на нее пристальный взгляд. – Я хочу перейти к другой части сделки.

– Мы уже заключили ее.

– Мы не обменялись рукопожатием.

Бодин закатила глаза:

– И что это за другая часть?

– Если он явится к вам по моему поводу, ты мне скажешь.

Снова наклонившись вперед, Бодин протянула руку:

– Никаких проблем.

Они пожали друг другу руки, и Коллен шлепнулся на диван.

– Я намерен признаться тебе кое в чем. С того раза я постоянно думаю об этом. Не могу вытащить из бока проклятую колючку. Потому что, каким бы козлом ни был Клинток, у меня возникло ощущение, что он уверен в моей вине. Он действительно верит в это.

Бодин хотела было возразить, но передумала.

– Пожалуй, ты прав. Он ненавидит тебя, и так было всегда. Это иррациональное и искреннее чувство, поэтому, если дело касается тебя, ему необходимо верить в самое плохое. И он никогда не знал тебя. Любой, кто тебя знает, не поверит никаким обвинениям.

– Может, и нет, но он так завелся, что Изи почувствовал необходимость вмешаться и прикрыл меня с алиби, причем не слишком убедительно. Это тоже не очень хорошо.

– Думаю, Бен сделал бы то же самое.

– Пожалуй. – Хмурясь, Коллен посмотрел на свое пиво. – Да, черт побери, он сделал бы. Это тоже не очень хорошо встраивается в картину.

Он рассматривал ее, она его. Она расплела косу, и ее волосы упали на плечи, слегка волнистые и угольно-черные.

Этот тон еще глубже отразился в ее ресницах и подчеркивал зелень ее глаз. В глазах Бодин Коллен читал понимание, даже сочувствие, а не жесткость и строгость, которые он видел, когда они начинали разговор.

– Признаюсь, мне больше не хочется говорить с тобой об этом. Может, хватит?

– Ты член нашей семьи, Коллен.

– Возможно, но я больше не думаю о тебе как о моей сестре.

– Ты никогда не думал обо мне как о сестре, – фыркнула она.

– Ты была для меня маленькой сестренкой моего лучшего друга. Это почти то же самое. Теперь я смотрю на тебя и больше не могу так думать. В Калифорнии у меня был знакомый ковбой. Я больше никогда не видел мужчину, который был бы так, как он, настроен на лошадей. Я шутил, что он, вероятно, сам был лошадью в прошлой жизни. Он любил лошадей, хорошее виски и мужскую компанию. Но временами он говорил мне: «Скиннер, я жажду женщину».

Бодин снова фыркнула, а Коллен рассмеялся:

– Это его слова. Он находил себе женщину и утолял свою жажду до следующего раза, когда у него снова возникал зуд.

Она оценила простую логику и способ утоления жажды.

– И ты тоже так же справлялся с зудом?

– Мужчине приходится учитывать потребности своих массивных, могучих ядер.

Она невольно рассмеялась:

– Ловко ты ушел от темы, ничего не скажешь.

– Ну, раз уж я начал делать признания, дело вот в чем. После возвращения я жажду женщину.

Он наблюдал, как поползли вверх ее брови, а на красивых губах промелькнула легкая усмешка.

– Но я жажду только тебя. – Он увидел, как усмешка пропала. – Я напоминаю себе, что ты сестра моего лучшего друга, который у меня был и будет, но это ничуть не помогает, черт побери.

В ее душе бушевало смятение, жаркое и бурное, и она пожалела, что отказалась от пива.

– Смелое признание.

– Что ж, ты сама сказала: я не лгун. Я хочу обнимать тебя, Бодин. И намерен в скором времени это сделать.

– Я преодолела свою влюбленность, Коллен.

– Думаю, мы оба знаем, что выросли из подростковых страстей. Ты тоже не лгунья.

– Ты меня понимаешь, и мне, пожалуй, хотелось бы этого, просто, чтобы узнать, что это такое. Честно говоря, ведь секс – дело нехитрое.

Он засмеялся:

– Если ты так думаешь, значит, у тебя никогда не было настоящего секса. Я с нетерпением жду возможности это изменить.

– Ты ужасно высоко поднял для себя планку, но… У меня была еще одна причина прийти к тебе сегодня и поговорить.

– Хочешь нанять меня, чтобы я показал тебе, как легко беру ту планку?

– Нет. Нет, дело в другом. Сегодня пришло известие от Эйба.

– Как там Эдда?

– Неплохо. Она занимается… нет, не кунг-фу, а… – Вспоминая слово, Бодин медленно и плавно взмахнула руками.

– Тай-чи?

– Вот-вот. И йогой. А еще Эйб сказал, что она стала нестрогой вегетарианкой. Не могу такое представить.

– Значит, помогает, – рассудил Коллен.